Сынок-куличок — Ненецкая сказка

Поставили свой чум возле самой воды птички ку­лики и живут: отец, мать да их сынок-куличок.
Летом в тундре так-то хорошо, так-то славно! Мать с отцом не нарадуются: быстро растёт их сынок-куличок. И то сказать — всем пригож куличок. Одно только — упрям очень.
Вот как-то раз летал сынок-куличок по тундре. Взле­тел на вершинку тонкой берёзки, по сторонам погляды­вает. Посмотрел вниз, а там девушка-мышка у своего земляного чума разгуливает. Одёжка у неё красивым узором вышита, в косах у неё медные украшения позвякивают, голову назад оттягивают. Загляделся куличок на мышку, глаз отвести не может.
А когда вернулся домой сынок-куличок, вошёл в свой чум, сел, крылышки сложил, голову опустил — горюет.
Спрашивает его мать:
— Что с тобой? Уж не заболел ли ты?
Отвечает сынок-куличок:
— Видел я девушку-мышку. Хочу жениться на ней.
Удивилась мать, встревожилась:
— Что такое ты говоришь? Ведь мы, кулики, на зи­му в тёплые края улетаем. А мыши здесь остаются. В земляном чуме всю зиму живут, света не видят.
— И я на зиму в тундре останусь,— заупрямился сы­нок-куличок.
— Что ты, что ты, — испугалась мать,— зимой в тунд­ре лютые морозы трещат. Выйдешь из чума, у тебя хвост к сугробу примёрзнет: ведь у мышей дверь их чума вся в снегу бывает. Нет, нельзя куликам в тундре зимо­вать.        
Но сынок-куличок и слушать ничего не желает, своё твердит:
— Останусь да останусь, — говорит.
Вечером вернулся с охоты отец. Мать всё ему расска­зала.
Думали-думали отец и мать, как образумить своего сына, отговаривали, отговаривали — да разве перегово­ришь упрямца? Видят — придётся им своего сына на мышке женить.
— Ладно, — вздохнула мать, — пойду сватать.
И отправилась к земляному чуму под тонкой берёз­кой, где мыши жили. Старуха мышка увидела неждан­ную гостью, удивилась и спрашивает:
— Или случилось у тебя что?
А мать куличка так сказала:
— У тебя дочка-красавица. А у меня сынок. Вот я и пришла.
— Дочка-то у меня есть, — отвечает старуха мышка,— но ведь лето скоро пройдёт, и вы, кулики, в тёплые стра­ны отправитесь. А дочка моя летать не умеет, по земле ходит. Как же доберётся она с твоим сыном за широкие моря, в дальние тёплые страны?
Мать куличка спросила:
— А если сынок мой останется у вас на год?
— Ну что ж, — согласилась старуха мышка, — если так, то я выдам свою дочь замуж за твоего сына.
Полетела мать куличка к своему чуму, отец-кулик спрашивает:
— О чём говорили? Что решили?
А она отвечает:
— Согласилась старуха мышка отдать свою дочь за нашего сына, если мы оставим его здесь на зиму.
Понурился от этих слов отец-кулик, да делать не­чего.
— Что ж, — говорит, — пусть так и будет.
Прошёл день-другой и ещё немного — большую свадьбу устроили. Гостей со всей тундры назвали! Вся­кие-всякие зверушки прибежали. Разные-разные птицы прилетели. Весёлая свадьба получилась.
Только отец и мать куличка сидели печальные. Пото­му что небо уже осенним стало, пора в путь собирать­ся, с любимым сыночком прощаться. Как тут не загрус­тить?
Отец сказал куличку:
— Милый сынок мой, остаёшься ты здесь на зиму, се­бя береги, из чума не выходи. А весной, чуть только по­явятся проталины, жди нас.
И поднялись ввысь отец и мать куличка. Вместе с другими птицами улетели.
А сынок-куличок в земляном чуме у мышей посе­лился.
Зима в тундре долгая. Солнце на небе и не показы­вается. Лишь иногда северное сияние разноцветными огнями заполыхает, но тут же ледяной ветер завоет, злая пурга завьюжит, разбушуется.
Живёт куличок в мышином чуме месяц. Живёт дру­гой. Темно. Дымно. Ни вздохнуть, ни взлететь.
Он и говорит мышке:
— Открой дверь, дым выпусти. Да и я на белый свет хочу посмотреть.
Она отвечает:
— Там холодно. И солнца нет. Потерпи немного.
Куличок снова:
— Открой. Пройдусь я. Полетаю.
Мышка уговаривает:
— Потерпи. Не ходи. Отец и мать, когда улетали, просили тебя из чума не выходить, а то хвост к снегу примёрзнет.
Но куличку говори не говори, всё бес толку. Заладил одно — открой да открой.
Открыла мышка дверь. Вылез куличок наружу и взле­теть не успел — хвост у него к снегу примёрз! Тут как раз лисица мимо бежала — цап куличка! — и нет ку­личка. Одно пёрышко от хвоста осталось.
Долго ли, коротко, а кончилась, наконец, зима. По­светлело. Потеплело. Появились первые проталины. Вы­шли из чума мыши на солнышке погреться, глянули на небо, а с южной стороны что-то тёмное по небу летит, солнечный свет застилает. «Уж не туча ли грозовая?» — думают.
Да нет, то не туча грозовая надвигается, то птицы из чужих тёплых краёв летят, на свою родную сторонушку спешат. От их звонких голосов тундра просыпается, вес­не радуется.
Вдруг две птички на землю опустились, по кочкам к мышиному чуму бегут, торопятся. Подбежали и спраши­вают:
— Что же сынок-куличок не вышел нас встретить? Где он?
А мыши отвечают:
— Не послушался он нас, заупрямился, вышел из чу­ма-хвост у него к снегу примёрз. Только одно пёрыш­ко от него и осталось.
Перестали с тех пор птицы с мышами дружбу водить. И того хуже — иной раз сова высмотрит мышь и далеко­-далеко унесёт её в своих крепких когтях. Так-то вот.