Старик Данило и молодой Михайло — Былина

Бывало-живало пришёл к князю Владимиру ста­рый богатырь Данило Игнатьевич. Поклонился он князю и говорит:
-Князь Владимир Красное Солнышко, про­служил я тебе верой-правдой пятьдесят лет. Пять­десят я царей убил, а врагов-воинов — бессчётное число, берёг я землю нашу матушку. А теперь мне девяносто лет, и не носят меня ноги ста­рые. Отпусти меня в монастырь, тихо в келейке пожить, о былом вспомнить.
А Владимир-князь разохался:
-Ой, нельзя мне, нельзя отпустить тебя, Данилушка! Некому будет Киев защищать, меня с кня­гиней, посадских людей от беды беречь.
-Есть у тебя, кроме меня, богатыри, великий князь, да оставлю я тебе сына Михайлушку. Он ещё, правда, молоденький, да я его сам воевать учил.
Что тут поделаешь?
Отпустил князь Данилу Игнатьевича в мона­стырь.
Только Данило в монастырь ушёл, пробежал слух по всей земле, что не осталось больше в Киеве русских богатырей. Обрадовались невер­ные цари — думают Киев голыми руками взять. Собрали они войска многие тысячи, обложили го­род со всех сторон.
Вышел князь Владимир на дозорную башенку, поглядел в поле, опустил голову, — стоят вокруг Киева силы несметные, а оборонять Киев некому: Добрыня с Ильёй на дальние заставы ушли, Алё­ша в Царьград ускакал, а старый Данила в мо­настыре сидит.
Стоит князь Владимир, от горя на ногах шата­ется. Вдруг поднялся на башню Михайло Данило­вич:
-Не горюй, Владимир-князь, я пойду с врага­ми биться, посчитаю им рёбра, попробую головы, удержу Киев-город.
-Что ты, что ты, Михайлушка, ведь тебе от роду тринадцать лет, а и ростом ты ещё ма­ленький, и разумом глупенький, какой из тебя богатырь!
Разобиделся Михайлушка, сошёл с башни и две­рью хлопнул — тут дверь в щепки разлетелась, башня дозорная раскачалась, едва князь с ног не упал.
А Михайлушка, никого не спрашивая, оседлал коня да и выехал из города.
Поскакал Михайло к монастырю, подошёл к двери подземной кельи, постучал к отцу:
-Здравствуй, батюшка, еду я в чистое поле биться с врагом за родную Русь. Что прикажешь мне делать, как поступать?
Отвечает ему Данило из подземной кельи:
-Что ты, сынок, задумал? Разве старше тебя богатырей на Руси нет? Тебе ведь тринадцатый год пошёл. Ты ещё ростом мал, да и силой слаб.
-Ах, батюшка, некому Киев защищать: Добрыня с Ильёй на дальние заставы ушли, Алёша поехал в Царьград, я один у князя Владимира. Да и ты, как просил в монастырь тебя отпустить, вместо себя меня оставлял.
-Правда твоя, — говорит Данило, — раз неко­му — надо тебе идти… Как поедешь ты, Михайло, в чистое поле, подымись на холм окатистый да и крикни громким голосом: «Эй, Бурушка!» При­бежит к тебе конь Бурушка-Косматушка. Ты его оседлай, приговаривай: «Верой-правдой служил, Бурушка, моему батюшке, теперь послужи мне, Михайлушке». Да отмерь потом от коня пять са­жен и копай тут землю мягкую, там найдёшь моё оружие богатырское. Да смотри, Михайлушка, во всём Бурушку слушайся.
Так сказал Данило Игнатьевич и запер дверь в подземную келейку. У него там тишь-благодать, горя людского не слыхать.
А Михайлушка поскакал на холм, вызвал Бу­рушку-Косматушку, вырыл богатырское оружие, оделся, снарядился, стал богатырь хоть куда. Только начал он на коня садиться, стремя брать, Бурушка-Косматушка говорит человечьим голосом:
-Сынок Михайлушка, вижу я, что ты задумал — бурей хочешь налететь в серёдку войска вражье­го! А этого делать не надобно — подберёмся-ка мы к крайчику и начнём с края врагов бить.
А Михайло Бурушку не послушался, по рёбрам плёткой стеганул:
-Куда молодец правит, туда коню и бежать, а учить богатыря нечего!
Да как вскочит в седло, да как крикнет, как хлестнёт Бурушку — и поскакал прямо в середи­ну вражьего войска. Сам копьём колет, палицей бьёт, плёткой нахлёстывает.
Дрогнули вороги, расступились в обе стороны, а потом снова сошлись и поймали Михайлушку. Ему руки не поднять, копьём не взмахнуть — так его стиснули поганые. Негде Бурушке разбежать­ся, нельзя Бурушке и копытом лягнуть. Завяз бо­гатырь, словно муха в меду.
Бросились на него мурзы-наездники, стащили с коня, повалили на землю…
Взмолился Михайлушка:
— Мать-земля русская, не дай мне без славы погибнуть, буду тебе век служить верой-правдой.
И от русской земли ему силы втрое прибыло.
Вскочил он на ноги, ухватил свою палицу, стал ею размахивать.
Вперёд взмахнёт — станет улица, назад взмах­нёт — переулочек. Бурушка врагов копытом бьёт, зубами грызёт. Но их два бойца, а врагов тысячи!
В ту пору, в то время Данило Игнатьевич в своей подземной келейке сидел и вдруг услы­шал — задрожала-застонала земля русская…
Вскочил Данило Игнатьевич на ноги, закричал зычным голосом:
-Ах вы, враги поганые! Убили вы моего Михайлушку, думаете, Киеву обороны нет!
Сорвал он дверь с петель, ухватил свой ко­стыль, бросился в чистое поле ко вражьему вой­ску. Он костылём словно цепом бьёт, на головы врага обрушивает, сам громким голосом кричит:
-Думаете, Киеву обороны нет!
Увидали враги Старчища-Данилища, испугались: чёрная ряса разлетается, седая борода размета­ется, глаза молнии мечут, костыль словно палица бьёт…
Добрался Данило до царя Уланища, сбил ему костылём буйную голову. Сам на голову удивля­ется: ушищи — словно лопухи, глазищи — словно чаши пивные, носище — словно палица боевая.
Увидали враги такую беду — наутёк пошли, от­ступились и от Михайлушки.
Увидал Данило Игнатьевич любимого сына жи­вым, обрадовался:
— Держись, сынок, я им ещё поддам!
Да куда там поддавать — бегут враги с Рус­ской земли!
Подбежал Данило к Михайлушке, обнял люби­мого сына, обнял Бурушку-Косматушку.
Поклонился Михайло старому отцу:
— Спасибо тебе, батюшка!
И поехали сын с отцом к Киеву.
Михайло князю Владимиру повёз голову царя Уланища, а Данило Игнатьевич побрёл в свою ти­хую подземную келейку.
Стало тихо опять вокруг Киева.
Рассказали мы про дела старые,
Что про старые, про бывалые,
Чтобы море синее успокоилось,
Чтобы добрые люди послушались,
Чтобы молодцы призадумались,
Что века не меркнет слава русская!
(Пересказ Карнауховой И.)