Про прекрасную Василису Микулишну — Былина

Шел раз у князя Владимира большой пир, и все на том пиру были веселы, все на том пиру хвалились, а один гость невесел сидел, меду не пил, жареной лебедушки не ел,- это Ставер Годинович, торговый гость из города Чернигова. Подошел к нему князь:
— Ты чего, Ставер Годинович, не ешь, не пьешь, невеселый сидишь и ничем не хвалишься? Правда, ты и родом не именит, и ратным делом не славен — чем тебе и похвастаться.
— Право слово твое, великий князь: нечем мне хвастать. Отца с матерью у меня давно нету, а то их бы похвалил… Хвастать золотой казной мне не хочется, я и сам не знаю, сколько ее у меня, пересчитать до смерти не успею.
Хвастать платьем не стоит: все вы в моих платьях на этом пиру ходите. У меня тридцать портных на меня одного день и ночь работают. Я с утра до ночи кафтан поношу, а потом и вам продам.
Сапогами тоже не стоит хвастаться: каждый час надеваю сапоги новые, а обносочки вам продаю.
Кони все у меня златошерстные, овцы все с золотым руном, да и тех я вам продаю.
Разве мне похвастать молодой женой Василисой Микулишной, старшей дочерью Микулы Селяниновича. Вот такой другой на свете нет!
У нее под косой светлый месяц блестит, у нее брови черней соболя, очи у нее ясного сокола!
А умнее ее на Руси человека нет! Она всех вас кругом пальца обовьет, тебя, князь, и то с ума сведет.
Услыхав такие дерзкие слова, все на пиру испугались, приумолкнули…
Княгиня Апраксия обиделась, заплакала. А князь Владимир разгневался:
— Ну-ка, слуги мои верные, хватайте Ставра, волоките его в холодный подвал, за его речи обидные прикуйте его цепями к стене. Поите его ключевой водой, кормите овсяными лепешками. Пусть сидит там, пока не образумится. Поглядим, как его жена нас всех с ума сведет и Ставра из неволи выручит!
Ну, так все и сделали: посадили Ставра в глубокие погреба. Но князю Владимиру мало этого: приказал он в Чернигов стражу послать, опечатать богатства Ставра Годиновича, а его жену в цепях в Киев привезти, — посмотрим, что это за умница!
Пока послы собирались да коней седлали, долетела обо всем весть в Чернигов к Василисе Микулишне.
Горько Василиса задумалась:
«Как мне милого мужа выручить? Деньгами его не выкупишь, силой не возьмешь! Ну, не возьму силой, возьму хитростью!» Вышла Василиса в сени, крикнула:
— Эй вы, верные мои служаночки, седлайте мне лучшего коня, несите мне платье мужское татарское да рубите мне косы русые! Поеду я милого мужа выручать!
Горько плакали девушки, пока резали Василисе косы русые. Косы длинные весь пол усыпали, упал на косы и светлый месяц!
Надела Василиса мужское платье татарское, взяла лук со стрелами и поскакала к Киеву. Никто и не поверит, что это женщина,- скачет по полю молодой богатырь.
На полдороге встретились ей послы из Киева.
— Эй, богатырь, куда ты путь держишь?
— Еду я к князю Владимиру, послом из грозной Золотой Орды, получить дань за двенадцать лет. А вы, молодцы, куда направились?
— А мы едем к Василисе Микулишне, ее в Киев брать, богатство ее на князя перевести.
— Опоздали вы, братцы. Василису Микулишну я в Орду отослал, и богатства ее мои дружинники вывезли.
— Ну, коли так, нам в Чернигове делать нечего. Мы поскачем обратно к Киеву.
Поскакали киевские гонцы к князю, рассказали ему, что едет в Киев посол от грозной Золотой Орды.
Запечалился князь: не собрать ему дани за двенадцать лет, надо посла умилостивить.
Стали столы накрывать, на двор ельничек бросать, поставили на дороге дозорных людей — ждут гонца из Золотой Орды.
А посол, не доехав до Киева, разбил шатер в чистом поле, оставил там своих воинов, а сам один поехал к князю Владимиру.
Красив посол, и статен, и могуч, и не грозен лицом, и учтив посол.
Соскочил с коня, привязал его к золотому кольцу, пошел в горницу. Поклонился на все четыре стороны, князю и княгине отдельно. Ниже всех поклонился Забаве Путятишне.
Говорит князь послу:
— Здравствуй, грозный посол из Золотой Орды садись за стол, отдохни, поешь-попей с дороги.
— Некогда мне рассиживаться; нас, послов, хан на это не жалует. Подавай-ка мне побыстрее дани за двенадцать лет да отдай за меня замуж Забаву Путятишну, и я в Орду поскачу!
— Позволь, посол, мне с племянницей посоветоваться.
Вывел князь Забаву из горницы и спрашивает:
— Ты пойдешь ли, племянница, за ордынского посла?
И Забава ему говорит тихохонько:
— Что ты, дядюшка! Что ты задумал, князь? Не делай смеху по всей Руси,- это ведь не богатырь, а женщина.
Рассердился князь:
— Волос у тебя долог, да ум короток: это грозный посол из Золотой Орды, молодой богатырь Василий.
— Не богатырь это, а женщина! Он по горнице идет, словно уточка плывет, каблуками не пристукивает; он на лавочке сидит, колена вместе жмет. Голос у него серебряный, руки-ноги маленькие, пальцы тонкие, а на пальцах видны следы от колец.
Задумался князь:
— Надо мне посла испытать!
Позвал он лучших киевских молодцов-борцов: пять братьев Притченков да двух Хапиловых, вышел к послу и спрашивает:
— Не хочешь ли ты, гость, с борцами потешиться, на широком дворе побороться, размять с дороги косточки?
— Отчего же кости не размять, я с детства бороться люблю.
Вышли все на широкий двор, вошел молодой посол в круг, захватил рукой трех борцов, другой — трех молодцов, седьмого бросил в середину, да как ударит их лоб об лоб, так все семь на земле лежат и встать не могут.
Плюнул князь Владимир и прочь пошел.
Ну и глупая Забава, неразумная! Женщиной такого богатыря назвала! Таких послов мы еще не видели!
А Забава все на своем стоит:
— Женщина это, а не богатырь!
Уговорила она князя Владимира, захотел он еще раз посла испытать.
Вывел он двенадцать стрельцов.
— Не охота ли тебе, посол, из лука со стрельцами потешиться?
— Отчего же! Я с детства из лука постреливал! Вышли двенадцать стрельцов, спустили стрелы в высокий дуб. Зашатался дуб, будто по лесу вихрь прошел.
Взял посол Василий лук, натянул тетиву,- спела шелковая тетива, взвыла и пошла стрела каленая, упали наземь могучие богатыри, князь Владимир на ногах не устоял. Хлестнула стрела по дубу, разлетелся дуб на мелкие щепы.
— Эх, жаль мне могучий дуб,- говорит посол,- да больше жаль стрелку каленую, теперь ее во всей Руси не найти!
Пошел Владимир к племяннице, а она все свое твердит: женщина да женщина!
«Ну,- думает князь,- сам я с ним переведаюсь, не играют женщины на Руси в шахматы заморские!»
Приказал принести золотые шахматы и говорит послу:
— Не угодно ли тебе со мной потешиться, по играть в шахматы заморские?
— Что ж, я с малых лет всех ребят в шашки-шахматы обыгрывал! А на что мы, князь, играть начнем?
— Ты поставь дань за двенадцать лет, а я весь Киев-город поставлю.
— Хорошо, давай играть!
Стали шахматами по доске стучать. Князь Владимир хорошо играл, а посол раз пошел, другой пошел, а десятый пошел — князю шах и мат, да и шахматы прочь!
Запечалился князь:
— Отобрал ты у меня Киев-град, бери, посол, и голову!
— Мне не надо твоей головы, князь, и не надо Киева, отдай мне только твою племянницу Забаву Путятишну.
Обрадовался князь и на радостях не пошел больше Забаву и спрашивать, а велел готовить свадебный пир.
Вот пируют они день-другой и третий, веселятся гости, а жених с невестой невеселы. Ниже плеч посол голову повесил.
Спрашивает его Владимир:
— Что же ты, Васильюшка, невесел? Иль не нравится тебе наш богатый пир?
— Что-то, князь, мне тоскливо, нерадостно: может, дома у меня случилась беда, может, ждет меня беда впереди. Прикажи позвать гусляров, пусть повеселят меня, пропоют про старые года либо про нонешние.
Позвали гусляров. Они поют, струнами звенят, а послу не нравится.
— Это, князь, не гусляры, не песельники… Говорил мне батюшка, что есть у тебя гость черниговский Ставер Годинович, вот тот умеет играть, умеет и песню спеть, а эти словно волки в поле воют. Вот бы мне Ставра послушать!
Что тут делать князю Владимиру? Выпустить Ставра — так не видать Ставра, а не выпустить Ставра — разгневить посла.
Не посмел Владимир разгневать посла, ведь у него дани не собраны, и велел привести Ставра.
Привели Ставра, а он еле на ногах стоит.
Как выскочит тут посол из-за стола, подхватил Ставра под руки, посадил рядом с собой, стал поить-кормить, попросил сыграть.
Наладил Ставер гусли, стал играть песни черниговские. Все за столом заслушались, а посол сидит, слушает, глаз со Ставра не сводит.
Кончил Ставер.
Говорит посол князю Владимиру:
— Слушай, князь Владимир киевский, ты отдай мне Ставра, а я прощу тебе дань за двенадцать лет и вернусь к Золотой Орде.
Неохота князю Владимиру Ставра отдавать, да делать нечего.
— Бери,- говорит,- Ставра, молодой посол.
Тут жених и конца пира не дождался, вскочил на коня, посадил сзади Ставра и поскакал в поле к своему шатру.
У шатра он его спрашивает:
— Али не узнал меня, Ставер Годинович? Мы с тобой вместе грамоте учились.
— Не видал я тебя никогда, татарский посол.
Зашел посол в белый шатер, Ставра у порога оставил. Быстрой рукой сбросила Василиса татарское платье, надела женские одежды, приукрасилась и вы шла из шатра.
— Здравствуй, Ставер Годинович. А теперь ты тоже не узнаешь меня?
Поклонился ей Ставер:
— Здравствуй, моя любимая жена, молодая умница Василиса Микулишна! Спасибо, что ты меня из неволи спасла! Только где твои косы русые?
— Косами русыми, мой любимый муж, я тебя из погреба вытащила!
— Сядем, жена, на быстрых коней и поедем к Чернигову.
— Нет, не честь нам, Ставер, тайком убежать, пойдем мы к князю Владимиру пир кончать.
Воротились они в Киев, вошли к князю в горницу.
Удивился князь Владимир, как вошел Ставер с молодой женой. А Василиса Микулишна князя спрашивает :
— Ай, Солнышко Владимир-князь, я — грозный посол, Ставрова жена, воротилась свадебку доигрывать. Отдашь ли замуж за меня племянницу?
Вскочила Забава-княжна:
— Говорила я тебе, дядюшка! Чуть было смеху не наделал по всей Руси, чуть не отдал девицы за женщину.
Со стыда князь и голову повесил, а богатыри, бояре смехом давятся.
Встряхнул князь кудрями и сам смеяться стал:
— Ну уж и верно ты, Ставер Годинович, молодой женой расхвастался! И умна, и смела, и собой хороша. Она всех вокруг пальца обвела, и меня, князя с ума свела! За нее и за обиду напрасную отдарю я тебя подарками драгоценными.
Вот и стал отъезжать домой Ставер Годинович с прекрасною Василисой Микулишной. Выходили провожать их князь с княгинею, и богатыри, и слуги княжеские.
Стали они дома жить-поживать, добра наживать.
А про Василису прекрасную и песни поют и сказки сказывают.