Дядя Федор — Успенский Э.Н.

Глава первая. Дядя Фёдор
У одних родителей мальчик был. Звали его дядя Фёдор. Потому что он был очень серьёзный и самостоятельный. Он в четыре года читать научился, а в шесть уже сам себе суп варил. В общем, он был очень хороший мальчик. И родители были хорошие — папа и мама.
И всё было бы хорошо, только мама его зверей не любила. Особенно всяких кошек. А дядя Фёдор зверей любил, и у него с мамой всегда были разные споры.
А однажды было так. Идёт себе дядя Фёдор по лестнице и бутерброд ест. Видит, на окне кот сидит. Большой-пребольшой, полосатый. Кот говорит дяде Фёдору:
— Неправильно ты, дядя Фёдор, бутерброд ешь. Ты его колбасой кверху держишь, а его надо колбасой на язык класть. Тогда вкуснее получится.
Дядя Фёдор попробовал — так и вправду вкуснее. Он кота угостил и спрашивает:
— А откуда ты знаешь, что меня дядей Фёдором звать?
Кот отвечает:
— Я в нашем доме всех знаю. Я на чердаке живу, и мне всё видно. Кто хороший и кто плохой. Только сейчас мой чердак ремонтируют, и мне жить негде. А потом и вовсе могут дверь запереть.
— А кто тебя разговаривать научил? — спрашивает дядя Фёдор.
— Да так, — говорит кот. — Где слово запомнишь, где два. А потом, я у профессора одного жил, который язык зверей изучал. Вот и выучился. Сейчас без языка нельзя. Пропадёшь сразу: или из тебя шапку сделают, или воротник, или просто коврик для ног.
Дядя Фёдор говорит:
— Пошли ко мне жить.
Кот сомневается:
— Мама твоя меня выгонит.
— Ничего, не выгонит. Может, папа заступится.
И пошли они к дяде Фёдору. Кот поел и весь день под диваном спал, как барин. А вечером папа с мамой пришли. Мама как вошла, сразу и сказала:
— Что-то у нас кошачьим духом пахнет. Не иначе как дядя Фёдор кота притащил.
А папа сказал:
— Ну и что? Подумаешь, кот. Один кот нам не помешает.
Мама говорит:
— Тебе не помешает, а мне помешает.
— Чем он тебе помешает?
— Тем, — отвечает мама. — Ну ты вот сам подумай, какая от этого кота польза?
Папа говорит:
— Почему обязательно польза? Вот какая польза от этой картины на стене?
— От этой картины на стене, — говорит мама, — очень большая польза. Она дырку на обоях загораживает.
— Ну и что? — не соглашается папа. — И от кота будет польза. Мы его на собаку выучим. Будет у нас сторожевой кот. Будет дом охранять. Не лает, не кусает, а в дом не пускает.
Мама даже рассердилась:
— Вечно ты со своими фантазиями! Ты мне сына испортил… Ну вот что. Если тебе этот кот так нравится, выбирай: или он, или я.
Папа сначала на маму посмотрел, потом на кота. Потом опять на маму и опять на кота.
— Я, — говорит, — тебя выбираю. Я с тобой уже давно знаком, а этого кота в первый раз вижу.
— А ты, дядя Фёдор, кого выбираешь? — спрашивает мама.
— А никого, — отвечает мальчик. — Только если вы кота прогоните, я тоже от вас уйду.
— Это ты как хочешь, — говорит мама, — только чтобы кота завтра не было!
Она, конечно, не верила, что дядя Фёдор из дома уйдёт. И папа не верил. Они думали, что он просто так говорит. А он серьёзно говорил.
Он с вечера сложил в рюкзак всё, что надо. И ножик перочинный, и куртку тёплую, и фонарик. Взял все деньги, которые на аквариум копил. И приготовил сумку для кота. Кот как раз в этой сумке помещался, только усы наружу торчали. И лёг спать.
Утром папа с мамой на работу ушли. Дядя Фёдор проснулся, сварил себе каши, позавтракал с котом и стал письмо писать.
«Дорогие мои родители! Папа и мама!
Я вас очень люблю. И зверей я очень люблю. И этого кота тоже. А вы мне не разрешаете его заводить. Велите из дома прогнать. А это неправильно. Я уезжаю в деревню и буду там жить. Вы за меня не беспокойтесь. Я не пропаду. Я всё умею делать и буду вам писать. А в школу мне ещё не скоро. Только на будущий год.
До свиданья. Ваш сын — дядя Фёдор».
Он положил это письмо в свой собственный почтовый ящик, взял рюкзак и кота в сумке и пошёл на автобусную остановку.

Глава вторая. Деревня
Дядя Фёдор сел в автобус и поехал. Ехать было хорошо. Автобусы в это время за город совсем пустые идут. И никто им не мешал разговаривать. Дядя Фёдор спрашивал, а кот из сумки отвечал.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Как тебя зовут?
Кот говорит:
— И не знаю как. И Барсиком меня звали, и Пушком, и Оболтусом. И даже Кис Кисычем я был. Только мне всё это не нравится. Я хочу фамилию иметь.
— Какую?
— Какую-нибудь серьёзную. Морскую фамилию. Я же из морских котов. Из корабельных. У меня и бабушка и дедушка на кораблях плавали с матросами. И меня тоже в море тянет. Очень я по океанам тоскую. Только я воды боюсь.
— А давай мы дадим тебе фамилию Матроскин, — говорит дядя Фёдор. — И с котами связано, и что-то морское есть в этой фамилии.
— Да, морское здесь есть, — соглашается кот, — это верно. А чем же это с котами связано?
— Не знаю, — говорит дядя Фёдор. — Может быть, тем, что коты полосатые и матросы тоже. У них тельняшки такие.
И кот согласился:
— Мне нравится такая фамилия — Матроскин. И морская, и серьёзная.
Он так обрадовался, что у него теперь фамилия есть, что даже заулыбался от радости. Он поглубже в сумку залез и стал свою фамилию примерять.
«Позовите, пожалуйста, кота Матроскина к телефону».
«Кот Матроскин подойти к телефону не может. Он очень занят. Он на печи лежит».
И чем больше он примерял, тем больше ему нравилось. Он из сумки высунулся и говорит:
— Очень мне нравится, что фамилия у меня не дразнительная. Не то что, например, Иванов или там Петров.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Чем это они дразнительные?
— А тем, что всегда можно говорить: «Иванов без штанов, Петров без дров». А про Матроскина ничего такого не скажешь.
Тут автобус остановился. Они в деревню приехали.
Деревня красивая. Кругом лес, поля и речка недалеко. Ветер дует такой тёплый, и комаров нет. И народу в деревне очень мало живёт.
Дядя Фёдор увидел одного старичка и спрашивает:
— Нет ли у вас тут домика лишнего пустого? Чтобы там жить можно было.
Старик говорит:
— Да сколько хочешь! У нас за рекой новый дом построили, пятиэтажный, как в городе. Так полдеревни туда переехало. А свои дома оставили. И огороды. И даже кур кое-где. Выбирай себе любой и живи.
И пошли они выбирать. А тут к ним пёс подбегает. Лохматый такой, взъерошенный. Весь в репейниках.
— Возьмите меня к себе жить! — говорит. — Я буду вам дом охранять.
Кот не согласен:
— Нечего у нас охранять. У нас и дома-то нет. Ты к нам через год прибегай, когда мы разбогатеем. Тогда мы тебя возьмём.
Дядя Фёдор говорит:
— Ты, кот, помолчи. Хорошая собака ещё никому не мешала. Давай мы лучше узнаем, где он разговаривать научился.
— Я дачу охранял одного профессора, — отвечает пёс, — который язык зверей изучал. Вот и выучился.
— Это, наверное, мой профессор! — кричит кот. — Сёмин Иван Трофимович! У него ещё была жена, двое детей и бабушка с веником. И он всё словарь составлял «Русско-кошачий».
— «Русско-кошачий» не знаю, а «Охотничье-собачий» составлял. И «Корово-пастухачий» тоже. А бабушка теперь уже не с веником. Ей пылесос купили.
— Всё равно это мой профессор, — говорит кот.
— А где же он сейчас? — спрашивает мальчик.
— Он в Африку уехал. В командировку. Язык слонов изучать. А я с бабушкой остался. Только мы с ней характерами не сошлись. Я люблю, когда у человека характер весёлый — колбасно-угощательный. А у неё наоборот — тяжёлый характер. Венико-выгонятельный.
— Это точно, — поддерживает кот, — и характер тяжёлый, и веник тоже.
— Ну что? Возьмёте меня к себе жить? — спрашивает пёс. — Или мне потом прибегать? Через год?
— Возьмём, — отвечает дядя Фёдор. — Втроём веселее. Как тебя зовут?
— Шарик, — говорит пёс. — Я из простых собак. Не из породистых.
— А меня дядя Фёдор зовут. А кота — Матроскин, это фамилия такая.
— Очень приятно, — говорит Шарик и кланяется. Сразу видно, что он воспитанный. Из хорошей семьи пёс. Только запущенный.
Но кот всё равно недоволен. Он у Шарика спрашивает:
— Что ты делать умеешь? Просто дом сторожить и замок может.
— Я могу картошку окучивать задними лапами. И посуду мыть — языком облизывать. И места мне не надо, я могу на улице спать.
Очень он боялся, что его не возьмут.
А дядя Фёдор сказал:
— Сейчас будем дом выбирать. Пусть каждый по деревне пройдёт и посмотрит. А потом мы решим, чей дом лучше.
И стали они смотреть. Каждый ходил и выбирал, что ему больше нравится. А потом они снова встретились. Кот говорит:
— Я такой дом нашёл! Весь проконопаченный. И печка там тёплая! На полкухни! Пошли туда жить.
Шарик как засмеётся:
— Что твоя печка! Чепуха! Разве это в доме главное? Вот я дом нашёл — это дом! Там такая будка собачья — загляденье! Никакого дома не надо. Все мы в будке поместимся!
Дядя Фёдор говорит:
— Не о том вы оба думаете. Надо, чтобы в доме телевизор был обязательно. И окна большие. Я как раз и нашёл такой дом. Крыша красная. И сад с огородом есть. Пошли его смотреть!
И пошли они смотреть. Как только подошли, Шарик кричит:
— Это же мой дом! Я про эту будку говорил.
— И печка моя! — говорит кот. — Я о такой печке всю жизнь мечтал! Когда холодно было.
— Вот и хорошо! — сказал дядя Фёдор. — Мы, наверное, и в самом деле лучший дом выбрали.
Осмотрели они дом и обрадовались. Всё в доме было. И печка, и кровати, и занавесочки на окнах! И радио, и телевизор в углу. Правда, старенький. И котелки разные на кухне были, чугунные. И в огороде всё было посажено. И картошка, и капуста. Только всё запущено было, не прополото. А в сарае удочка была.
Дядя Фёдор взял удочку и пошёл рыбу ловить. А кот с Шариком печку истопили и воды принесли. Потом они поели, радио послушали и спать легли. Очень им в этом доме понравилось.

Глава третья. Новые заботы
На другое утро дядя Фёдор, пёс и кот дом в порядок приводили. Паутину сметали, мусор выносили, печку чистили. Особенно кот старался: он чистоту любил. Он с тряпкой на все шкафы, под все диваны залезал. Дом и так был не очень грязненький, а тут совсем заблестел.
А от Шарика пользы мало было. Он только носился, лаял от радости и чихал во все углы. Дядя Фёдор не выдержал и послал его в огород картошку окучивать. И пёс так заработал, что только земля летела во все стороны.
Весь день они так трудились. И морковь пропололи, и капусту. Ведь они сюда жить приехали, а не в игрушки играть.
А потом они мыться на речку отправились и, главное, Шарика купать.
— Уж больно ты у нас запущенный, — говорит дядя Фёдор. — Придётся тебе отмыться как следует.
— Я бы рад, — отвечает пёс, — только мне помощь нужна. Я один не могу. У меня мыло из зубов выскакивает. А без мыла что за мытьё! Так, намокание!
Он в воду залезал, а дядя Фёдор его намыливал и шерсть расчёсывал. А кот по берегу ходил и всё грустил о разных океанах. Он же был морской кот, просто он воды боялся.
Потом они домой пошли по тропинке под солнышком. А навстречу им какой-то дядя бежит. Румяный такой, в шапке. Лет пятидесяти с хвостиком. (Это не дядя с хвостиком, а возраст у него с хвостиком. Значит, ему пятьдесят лет и ещё чуть-чуть.) Остановился дядя и спрашивает:
— А ты, мальчик, чей? Ты откуда к нам в деревню попал?
Дядя Фёдор отвечает:
— Я ничей. Я сам по себе мальчик. Свой собственный. Я из города приехал.
Гражданин в шапке удивился ужасно и говорит:
— Так не бывает, чтобы дети сами по себе были. Свои собственные. Дети обязательно чьи-нибудь.
— Это почему не бывает?! — рассердился Матроскин. — Я, например, кот — сам по себе кот! Свой собственный!
— И я свой собственный! — говорит Шарик.
Дядя совсем растерялся. Видит, тут и собаки разговаривают, и коты. Что-то необычное здесь. Значит, непорядок. Да к тому ж ещё дядя Фёдор сам наступать начал:
— А вы почему спрашиваете? Вы, случайно, не из милиции?
— Нет, я не из милиции, — отвечает дядя. — Я из почты. Я почтальон тутошний — Печкин. Поэтому я всё должен знать. Чтобы письма разносить и газеты. Вы, например, что выписываете?
— Я буду «Мурзилку» выписывать, — говорит дядя Фёдор.
— А я что-нибудь про охоту, — говорит Шарик.
— А вы? — спрашивает дядя у кота.
— А я ничего не буду, — отвечает кот. — Я экономить буду.

Глава четвёртая. Клад
Однажды кот говорит:
— Что это мы всё без молока и без молока? Так и умереть можно. Надо бы корову купить.
— Надо бы, — соглашается дядя Фёдор. — Да где денег взять?
— Может, занять? — предлагает пёс. — У соседей.
— А чем отдавать будем? — спрашивает кот. — Отдавать-то надо.
— А отдавать будем молоком.
Но кот не согласен:
— Если молоко отдавать, зачем же тогда корова?
— Значит, надо что-нибудь продать, — говорит Шарик.
— А что?
— Что-нибудь ненужное.
— Чтобы продать что-нибудь ненужное, — сердится кот, — надо сначала купить что-нибудь ненужное. А у нас денег нет. — Тут он на пса посмотрел и говорит: — А давай, Шарик, мы тебя продадим.
Шарик даже на месте подпрыгнул:
— Это как так — меня?
— А так. Ты у нас ухоженный стал, красивый. За тебя любой охотник сто рублей даст. И ещё больше. А потом ты от него убежишь — и снова к нам. А мы уже с коровой.
— Да? — кричит Шарик. — А если меня на цепь посадят?! Давай, кот, мы лучше тебя продадим. Ты у нас тоже ухоженный. Вон ты какой толстый сделался. А котов на цепь не сажают.
Тут дядя Фёдор вмешался:
— Никого мы продавать не будем. Мы пойдём клад искать.
— Ура! — кричит Шарик. — Давно пора! — А сам потихоньку у кота спрашивает: — А что такое склад?
— Не склад, а клад, — отвечает кот. — Это деньги такие и сокровища, которые люди в землю спрятали. Разбойники всякие.
— А зачем?
— А зачем ты косточки в саду закапываешь и под печку суёшь?
— Я? Про запас.
— Вот и они про запас.
Пёс сразу всё понял и решил кости перепрятать, чтобы кот про них ничего не знал.
И пошли они клад искать.
Кот говорит:
— И как это я сам не додумался про клад? Ведь мы теперь и корову купим, и в огороде можем не работать. Мы всё можем на рынке покупать.
— И в магазине, — говорит Шарик. — Мясо лучше в магазине покупать.
— Почему?
— Там костей больше.
И тут они на одно место пришли в лесу. Там была большая гора земляная, а в горе пещера была. В ней когда-то разбойники жили. И дядя Фёдор стал копать. А пёс и кот уселись рядом на камушке.
Пёс спрашивает:
— А почему ты, дядя Фёдор, в городе клад не искал?
Дядя Фёдор говорит:
— Чудак ты! Кто же в городе клады ищет! Там и копать нельзя — асфальт везде. А здесь вон какая земля мягкая — один песок. Здесь мы в два счёта клад найдём. И корову купим.
Пёс говорит:
— А давайте, когда мы клад найдём, мы его на три части поделим.
— Почему? — спрашивает кот.
— Потому что мне корова не нужна. Я молоко что-то не люблю. Я себе буду колбасу в магазине покупать.
— Да и я молоко что-то не очень люблю, — говорит дядя Фёдор. — Вот если бы корова квас давала или лимонад…
— А мне одному денег на корову не хватит! — спорит кот. — В хозяйстве корова нужна. Что это за хозяйство без коровы?
— Ну и что? — говорит Шарик. — Необязательно большую корову покупать. Ты купи маленькую. Есть такие специальные коровы для котов. Козы называются.
И тут у дяди Фёдора лопата как звякнет обо что-то — а это сундук окованный. А в нём всякие сокровища и монеты старинные. И камни драгоценные. Взяли они этот сундук и домой пошли. А навстречу им почтальон Печкин спешит.
— Что это ты, мальчик, в сундуке несёшь?
Кот Матроскин хитрый, он и говорит:
— Это мы за грибами ходили.
Но Печкин тоже не прост:
— А сундук для чего?
— Для грибов. Мы в нём грибы засаливаем. Прямо в лесу. Ясно вам?
— Конечно, ясно. Чего ж тут неясного? — говорит Печкин. А самому ничего не ясно. Ведь за грибами с корзинами ходят. А тут на тебе — с сундуком! Они бы ещё с чемоданом пошли. Но всё-таки Печкин отстал.
А они уже домой пришли. Посмотрели — очень много денег в сундуке. Не только корову — целое стадо можно купить вместе с быком. И они решили, что каждый себе подарок сделает. Что хочет, то и купит.

Глава пятая. Первая покупка
Папа с мамой очень горевали, что дядя Фёдор пропал.
— Это ты виноват, — говорила мама. — Всё ему разрешаешь, он и избаловался.
— Просто он зверей любит, — объяснял папа. — Вот и ушёл с котом.
— А ты бы его к технике приучал. Купил бы ему конструктор или пылесос, чтобы он делом занимался.
Но папа не согласен:
— Кот — он живой. С ним и играть можно, и на улице гулять. А конструктор будет тебе за бумажкой прыгать? Или можно, например, пылесос на верёвочке водить? Ему не игрушка, ему товарищ нужен.
— Не знаю, что ему там нужно! — говорит мама. — Только все дети как дети — сидят себе в углу и из желудей человечков делают. Посмотришь, и сердце радуется.
— У тебя радуется, а у меня не радуется. Надо, чтобы в доме и собаки были, и кошки, и приятелей целый мешок. И всякие там жмурки-пряталки. Вот тогда дети и не станут пропадать.
— Тогда родители пропадать начнут, — говорит мама. — Потому что я и без того на работе устаю. У меня еле-еле сил хватает телевизор смотреть. И вообще ты мне свои глупости не говори. Ты лучше скажи, как нам мальчика разыскать.
Папа думал, думал, а потом сказал:
— Надо заметку в газете напечатать, что пропал мальчик. Зовут дядя Фёдор. И все его приметы описать. Если кто увидит, пусть нам сообщит.
Так они и сделали. Написали заметку. Рассказали, как дядя Фёдор выглядит. Сколько ему лет. И что у него спереди волосы торчком, как будто корова его лизнула. И обещали премию тому, кто его найдёт. И отнесли заметку в самую интересную газету. У которой больше всего читателей.
А дядя Фёдор ничего этого не знал. Он в деревне жил. Он на другое утро спрашивает у кота:
— Слушай, кот, как ты раньше жил?
Кот говорит:
— Плохо жил. Хуже некуда. Я больше так не хочу.
— А ты, Шарик, как жил?
— Нормально жил. Серединка на половинку. Когда покормят, хорошо жил, когда не покормят — плохо.
— И я тоже нормально жил. Серединка на половинку, — говорит дядя Фёдор. — Только теперь мы будем по-другому жить. Мы будем жить счастливо. Вот тебе, Матроскин, что нужно для счастья?
— Корова нужна.
— Ну и хорошо, покупай себе корову. А ещё лучше напрокат возьми. Чтобы сначала попробовать.
Кот подумал и сказал:
— Это мысль правильная — корову напрокат взять. А потом, если, нам жить с коровой понравится, мы её навсегда купим.
А дядя Фёдор у Шарика спрашивает:
— А тебе что для счастья нужно?
— Ружьё нужно, — говорит Шарик. — Буду я сам с собой на охоту ходить.
— Ладно, — говорит дядя Фёдор. — Будет тебе ружьё.
— А мне ещё ошейник нужен с медалями! — кричит пёс. — И сумка охотничья!
— Во даёт! — говорит Матроскин. — Да ты нас так разоришь совсем! Никаких от тебя доходов нет, расходы одни. А ты, дядя Фёдор, что себе сам покупать хочешь?
— А мне самому, — говорит дядя Фёдор, — велосипед нужен. Мне его в городе не разрешали заводить, там машин много. А здесь я могу кататься сколько хочешь. По деревне и по полям. Туда-сюда. Сюда-туда.
Но кот не согласен:
— Ты, дядя Фёдор, только о себе и думаешь. Ты, значит, будешь по деревне кататься, а мы сзади будем пешком бегать. Туда-сюда. Сюда-туда. Нет, не об этом я всю жизнь мечтал! Не нужен нам твой велосипед!
— А ты мотоцикл купи, — предлагает пёс. — Как мы трах-тара-рах по деревне! Все собаки умрут от зависти.
Дядя Фёдор как представил себе это трах-тара-рах, так ему сразу весело стало. А кот кричит:
— Ни о чём-то вы не думаете! Вам лишь бы деньги истратить. А если дождь или мороз, к примеру? Мы же попростужаемся все. Позаболеваем. А я, может, только жить начал — корову купить собираюсь! Нет, мотоцикл — это не машина. Не нужно мне вашего трах-тара-раха, и не уговаривайте!
Шарик подумал, подумал и согласился с ним:
— Да, мотоцикл — это не машина. Это он прав. Не будем мы его покупать. Ни за что. Мы лучше машину купим.
— Какую ещё машину?
— Обыкновенную, легковую, — говорит пёс. — Ведь машина-то — это машина.
— Ну и что? — кричит кот. — Может, где-нибудь машина — это машина. Только не в нашей области. У нас дороги такие… А если она застрянет в лесу? Придётся её трактором вытаскивать. Вы уж и трактор заодно покупайте!
— А что? — кричит пёс. — Правильно он говорит. Покупай, дядя Фёдор, трактор.
Дядя Фёдор на кота посмотрел. А кот молчит. А что ему говорить? Он лапой махнул: покупайте хоть комбайн, мне всё равно, раз вы меня не слушаете.
Взял кот деньги и пошёл за коровой. А дядя Фёдор на почту пошёл письмо писать на завод, чтобы ему трактор выслали.
Он написал такое письмо:
«Здравствуйте, уважаемые, те, кто делает тракторы! Пришлите мне, пожалуйста, трактор. Только не совсем настоящий и не совсем игрушечный. И чтоб бензина ему надо было поменьше, а ездил он побыстрее. И чтоб он был весёлый и от дождя закрытый. А деньги я вам высылаю — сто рублей. Если у вас останутся лишние, пришлите обратно.
С уважением… дядя Фёдор (мальчик)».
А через некоторое время домой Матроскин является и корову на верёвочке ведёт. Он её напрокат взял в сельском бюро обслуживания. Корова рыжая, мордастая и важная такая. Ну просто профессор с рогами! Только очков не хватает. И кот тоже заважничал.
— Это, — говорит, — моя корова. Я её Муркой назову в честь бабушки. Вот она какая красивая! Последняя была. Никто её брать не хотел. А я взял: очень она мне понравилась. А если ещё больше понравится, я её насовсем куплю. Так можно делать.
Достал он косу и пошёл сено на зиму запасать. А корова к окну подошла. На окне занавесочки были. Она взяла и все занавесочки съела. И все цветы, которые в горшках стояли. Пёс увидел и говорит:
— Ты что это делаешь? Ты что это цветы ешь и занавески? Может, ты больная или как? Может, тебе температуру смерить? Градусник поставить?
Корова смотрит на него так, будто всё поняла, а потом как всунется в окно, как вытащит из дома новую скатерть — и давай жевать!
Шарик даже в обморок упал от удивления. Потом вскочил из обморока и за другой конец скатерти ухватился. Не даёт корове жевать. Он к себе тянет, а корова — к себе. И никто из них рта раскрыть не может, чтобы скатерть не потерять.
А тут дядя Фёдор идёт из магазина с покупками. Коту он матроску купил, а Шарику — ошейник с медалями.
— Что это вы за игру затеяли с новой скатертью? — кричит. — Тоже мне клуб весёлых и находчивых!
А они молчат. Только на него глаза таращат. Тут он увидел, что все цветы на окне поедены и занавесок нет, и всё понял. Вынул он ремень из брюк да как хлестнёт глупую корову! А корова, видно, балованная была. Она на дядю Фёдора с рогами. Он — бежать. Но брюки у него без ремня были, он в них и запутался. Вот-вот корова бодать начнёт.
Пёс корову за хвост схватил — не даёт бодать дядю Фёдора. А тут кот идёт.
— Что это вы с моей коровой делаете? Я её не для того брал, чтобы вы её за хвост тянули. Нашли развлечение!
Но дядя Фёдор всё коту объяснил. И занавесочки показал объеденные. А пёс корову за хвост держит — мало ли что!
— Ты свою корову на цепь посади, — говорит дядя Фёдор.
Кот упирается:
— Это же не собака, чтобы на цепи сидеть. Коровы, они просто так гуляют.
— Так это нормальные коровы! — кричит Шарик. — А твоя корова психическая! — И хвост коровий выпустил.
Корова как побежит, да прямо на кота! Бедный кот еле увернулся. Влез он на крышу и говорит:
— Согласен! Согласен! Пусть она на цепи сидит, раз она такая дурочка!

Глава шестая. Галчонок Хватайка
Так и стал дядя Фёдор жить в деревне. И люди в деревне его полюбили. Потому что он не бездельничал, всё время делом занимался или играл. А потом у него забот поприбавилось. Узнали люди, что он зверей любит, и стали ему разных зверюшек приносить.
Птенец ли от стаи отобьётся, зайчонок ли потеряется, сейчас же его берут — и к дяде Фёдору. А он с ними возится, лечит их и на волю отпускает.
Однажды у них галчонок появился. Глаза как пуговицы, нос толстый. Сердитый-пресердитый.
Дядя Фёдор его накормил и на шкаф посадил. И назвали галчонка Хватайкой: он что ни увидит, всё на шкаф тащит. Увидит спички — на шкаф. Увидит ложку — на шкаф. Даже будильник на шкаф перетащил. А взять у него ничего нельзя. Сразу Хватайка крылья в стороны, шипит и клюётся. У него на шкафу целый склад получился. Потом он немного подрос, поправился и стал в окно вылетать. Но к вечеру обязательно возвращался. И не с пустыми руками. То ключ от шкафа утащит, то зажигалку, то детскую формочку. Однажды даже соску принёс. Наверное, какой-нибудь малыш спал в коляске на улице, а Хватайка подлетел и соску вытащил. Очень дядя Фёдор боялся за галчонка: плохие люди могли его из ружья застрелить или палкой стукнуть.
А кот решил галчонка к делу приучать:
— Что это мы его зря кормим! Пусть пользу приносит.
И стал он галчонка учить разговаривать. Целыми днями сидел около него и говорил:
— Кто там? Кто там? Кто там?
Шарик спрашивает:
— Что, тебе делать нечего? Ты бы его лучше песне какой выучил или стихотворению.
Кот отвечает:
— Песни я и сам петь могу. Только от них пользы нету.
— А от твоего «ктотама» какая польза?
— А такая. Уйдём мы в лес за дровами, и дома никого не останется. Любой человек может в дом зайти и унести что-нибудь. А так придёт человек, начнёт в дверь стучать, галчонок спросит: «Кто там?» Человек подумает, что дома кто-то есть, и ничего воровать не станет. Ясно тебе?
— Но ты же сам говорил, что у нас красть нечего, — спорит Шарик. — Ты даже меня брать не хотел.
— Это раньше было нечего, — объясняет кот, — а теперь мы клад нашли.
Шарик с котом согласился и тоже стал учить галчонка «кто-таму». Целую неделю учили его, и наконец галчонок выучился. Только кто-нибудь в дверь постучит или на крыльце затопает, Хватайка сразу спрашивает:
— Кто там? Кто там? Это кто там?
И вот что из этого получилось. Однажды дядя Фёдор, кот и Шарик пошли в лес грибы собирать. И дома никого не было, кроме галчонка. Тут почтальон Печкин приходит. Он в дверь постучал и слышит:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка», — отвечает он.
Галчонок опять спрашивает:
— Кто там?
Почтальон снова говорит:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
Только дверь никто не открывает. Почтальон опять постучал и опять слышит:
— Кто там? Это кто там?
— Да никто. Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
И так у них целый день продолжалось. Тук-тук.
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка». Тут-тук.
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
Под конец Печкину плохо стало. Совсем его замучили. Он на крылечко сел и сам стал спрашивать:
— Кто там?
А галчонок в ответ:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
Печкин опять спрашивает:
— Кто там?
А галчонок опять отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
Когда дядя Фёдор и Матроскин с Шариком домой пришли, они очень удивились. Сидит почтальон на крыльце и одно и то же говорит: «Кто там?» да «Кто там?». А из дома одно и то же слышится:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка»… Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
Еле-еле они почтальона в себя привели и чаем отпоили. А когда он узнал, в чём дело, он не стал обижаться. Он только рукой махнул и две лишних конфеты в карман положил.

Глава седьмая. Тр-тр Митя
В журнал, который Печкин принёс, была вложена открытка. А в открытке написано:
«Просим Вас завтра быть дома. На Ваше имя получен трактор.
Начальник железнодорожной станции Несидоров».
Внизу ещё было напечатано красивыми буквами:
В НАШЕЙ СТРАНЕ ЖЕЛЕЗНЫХ ДОРОГ ОЧЕНЬ МНОГО!
Это обрадовало всех. Особенно Шарика. И стали они трактора дожидаться.
Наконец его привезли на большой машине и поставили около дома. Шофёр попросил дядю Фёдора расписаться и дал ему конверт. В конверте было письмо и специальная книжечка, как с трактором обращаться. В письме было написано:
«Уважаемый дядя Фёдор (мальчик)!
Ты просил прислать трактор не совсем настоящий и не совсем игрушечный и чтоб он весёлый был. Посылаем тебе такой. Самый весёлый на заводе. Это опытная модель. Бензин ему не нужен. Работает он на продуктах.
Отзывы о тракторе просим присылать к нам на завод.
С большим уважением — инженер Тяпкин (изобретатель трактора)».
Потом дядя Фёдор взял книжечку и стал читать:
ЗАВОД ЖЕЛЕЗНОТРАКТОРНЫХ ИЗДЕЛИЙ.
ТР-ТР МИТЯ ПРОДУКТОВЫЙ. 20 л. с.
Прочитал он и говорит:
— Ничего не понятно. Что такое «тр-тр»? Что такое «лы сы»?
— Что ж тут непонятного? — говорит кот. — Просто всё, как арбуз. «Тр-тр» — это сокращённо «трактор». А «Митя» — это значит «Модель инженера Тяпкина». Который тебе письмо написал.
— А что значит двадцать «лы сы»? — спрашивает дядя Фёдор.
— «Лы сы» — это лошадиные силы. Значит, он перетянет двадцать лошадей, если они будут тянуть в одну сторону, а он — в другую.
— Так сколько же ему сена надо? — ахнул Шарик.
— А сена ему не нужно. Тут же написано: он работает на продуктах.
Дядя Фёдор удивился даже:
— И откуда ты, Матроскин, всё знаешь? И про фамилии, и про тракторы, и про лы сы?
— А вы поживите с моё, — отвечает кот, — и не то узнаете. И где я только не жил! И у одних хозяев, и у других, и в библиотеке, и даже в сберегательной кассе. Я, может, столько в жизни видел, что на целую кошачью энциклопедию хватит. А вообще-то вы здесь бездельничаете, а у меня корова не доена, Мурка моя.
Он ушёл. А мальчик с Шариком стали тр-тр заводить. Стали в трактор суп вливать и котлеты запихивать. Прямо в бак. Трактор как затарахтит!
Сели они в него и по деревне поехали. Ехал, ехал Митя по деревне, потом у одного дома как остановится!
— Чего это он? — спрашивает дядя Фёдор. — Может, горючее кончилось?
— Ничего не кончилось. Просто он учуял, что пирогами пахнет.
— Какими ещё пирогами?
— Обыкновенными. Вот в том доме пироги пекут.
— И что же нам делать теперь?
— Не знаю, — говорит Шарик. — Только так пахнет вкусно, что мне тоже ехать не хочется.
— Ничего себе я трактор купил! — говорит дядя Фёдор. — Так мы и будем около всех домов останавливаться? И у столовых. Это не трактор, а бегемот какой-то. Тр-тр — восемь дыр! Чтоб ему пусто было, инженеру Тяпкину!
Так и пришлось им в дом заходить, пирогов просить. Матроскин, когда про это узнал, рассердился на дядю Фёдора:
— Говорил я вам ничего не покупать, а вы всё не слушаете! Да нам этот тр-тр не прокормить теперь!
Но потом кот успокоился:
— Ну ничего, дядя Фёдор, не унывай. Хорошо, что я у тебя есть. Мы и с твоим трактором справимся. Будем перед ним сосиску держать на удочке. Он за сосиской поедет и нас повезёт.
Так они и сделали. И скоро трактор исправляться начал. А вообще-то он был весёлый. Кабина пластмассовая, голубая, а колёса железные. И смазывать его надо было не машинным маслом, а подсолнечным.
Но тут им корова Мурка забот прибавила.

Глава восьмая. Хмель цветёт
Корова Мурка, которую кот купил, глупая была и балованная. Но молока много давала. Так много, что с каждым днём всё больше и больше. Все вёдра с молоком стояли. Все банки. И даже в аквариуме молоко было. Рыбки в нём плавали.
Однажды дядя Фёдор проснулся, смотрит, а в умывальнике не вода, а простокваша налита. Дядя Фёдор кота позвал и говорит:
— Что это ты делаешь? Как же умываться теперь?
Кот хмуро так отвечает:
— Умываться и в речке можно.
— Да? А зимой как? Тоже в речке?
— А зимой можно и совсем не умываться. Кругом снег лежит, не запачкаешься. И вообще некоторые языком умываются.
— Некоторые и мышей едят, — говорит дядя Фёдор. — А чтобы простокваши в умывальнике не было!
Кот подумал и сказал:
— Ладно. Я телёночка заведу. Пусть он простоквашу ест.
А в обед опять новости. И тоже с Муркой. Приходит она с пастбища почему-то на задних ногах. А во рту цветок. Идёт она себе, подбоченилась и поёт:
Помню, я ещё молодушкой была,
Наша армия в поход куда-то шла…
Только слов она говорить не умеет, и у неё получается:
Му-му-му му-му му-му-му-му му-му,
Му-му му-му-му му-му му-му-му-му…
И тучка у неё над головой как шапочка. Шарик спрашивает:
— Чего это она так обрадовалась? Может, у неё праздник какой или чего?
— Какой праздник? — говорит дядя Фёдор.
— Может, день рождения у неё. Или день кефира. А может, коровий Новый год.
— При чём тут Новый год? — говорит Матроскин. — Просто она белены объелась или хмеля.
А корова как разбежится — и в стенку головой трах! Еле-еле её в сарай загнать удалось. Пошёл Матроскин её доить. Через пять минут выходит, а с ним что-то странное сделалось. Матроска у него спереди как фартук надета, а подойник на голове как каска. И поёт он что-то несуразное:
Я — моряк,
Гуляю на просторе,
День за днём,
С волны и на волну!
Очевидно, он молока попробовал весёлого. Шарик говорит дяде Фёдору:
— Сначала у нас корова помешалась, а теперь и кот с ума сошёл. Надо бы «скорую помощь» вызвать.
— Подождём ещё, — говорит дядя Фёдор. — Может, они в себя придут.
Какое там в себя! Мурка в коровнике полонез Огинского мычать стала:
Му-му-муму-му му-му-му!
Му-му му-му му-му!
А кот вообще что-то странное затянул:
Жили у бабуси
Два весёлых гуся:
Один серый,
Другой белый —
Петя и Маруся!
И тоже головой в стенку — бух!
Тут уж и дядя Фёдор заволновался:
— На тебе, Шарик, две копейки. Беги вызови «скорую помощь» по автомату.
Шарик убежал, а кот и корова в себя приходить начали. Петь и мычать перестали.
Кот за голову схватился и говорит:
— Ничего себе наша корова молоко даёт! Из него только сгущёнку делать и врагам на войне подбрасывать. Чтобы они с ума посходили и из окопов повылазили.
А тут к ним почтальон Печкин идёт. Румяный такой и радостный.
— Смотрите, какую я заметку в газете прочитал. Про одного мальчика. Глаза у него коричневые и волосы спереди торчком, как будто корова его лизнула. И рост 1 метр 20.
— Ну и что? — говорит кот. — Мало ли таких мальчиков!
— Может, и немало, — отвечает почтальон, — только этот мальчик из дома ушёл. А родители беспокоятся, что с ним. И даже премию обещали тому, кто его найдёт. Может, велосипед дадут. А мне велосипед во как нужен, почту развозить. Я даже метр принёс: буду вашего хозяина измерять.
Шарик как услышал, так за сердце схватился. Вот измерит Печкин дядю Фёдора, вот отвезёт домой, что они с котом делать будут? Пропадут же!
А кот не растерялся и говорит:
— Измерить — это всегда можно. А вы сначала молочка попейте. Я только что корову подоил. Мурку мою.
Почтальон соглашается:
— Молочка я с удовольствием выпью. Молоко, оно очень полезное. Об этом даже в газетах пишут. Дайте мне самую большую кружку.
Кот в дом побежал и скорее принёс ему кружку самую огромную. Налил в неё молока и Печкину даёт. Печкин как выпьет, как вытаращит глаза! Как запоёт:
Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силёнку!
И тоже головой в стенку — стук!
А галчонок из дома спрашивает:
— Кто там? Это кто там?
Почтальон отвечает:
— Это я, почтальон Печкин! Принёс для вас метр. Буду ваше молоко измерять. Давайте мне самую большую кружку!
А тут «скорая помощь» приехала. Выходят два санитара и спрашивают:
— Это кто у вас тут с ума сошёл?
Печкин отвечает:
— Это дом с ума сошёл! На меня бросается.
Взяли его санитары под руки и к машине повели. И говорят:
— Сейчас хмель цветёт. Очень многие с ума сходят. Особенно коровы.
Когда они уехали, дядя Фёдор сказал коту:
— Ты это молоко вылей. Чтобы беды опять не было.
А коту жалко выливать. Он и решил молоко трактору отдать. Тр-тр Мите. С машиной, мол, ничего не случится. Тракторы с ума не сходят. И всё молоко в бак вылил. Прямо из ведра.
Митя стоял, стоял, потом как затарахтит — и на кота! Кот ведро бросил и скорее на дерево! А Митя стал ведром в футбол играть. Играл, играл, пока в лепёшку не превратил. Ай да модель инженера Тяпкина!
А потом пошёл по деревне хулиганить. Сорняки окучивать и за курами гоняться. И песни гудеть всякие. Под конец он даже купаться полез. Чуть-чуть не заглох. Вылез он кое-как на берег, стыдно ему стало. Подъехал он к дому, на место встал, ни на кого не глядит. Сам себя ругает.
Дядя Фёдор очень рассердился на Матроскина и в угол его поставил:
— В следующий раз делай, что тебе говорят.
Шарик всё над котом смеялся.
Но дядя Фёдор Шарику сказал:
— Ладно, ладно. Нечего над человеком смеяться, когда он в углу стоит.
Конечно, Матроскин был кот, а не человек. Но для дяди Фёдора он был всё равно как человек.
А с этой коровой ещё были приключения. И немало.

Глава девятая. Ваш сын — дядя Фарик
На другой день дядя Фёдор решил письмо домой написать. Чтобы папа и мама за него не беспокоились. Потому что он их очень любил. А они не знали, где он и что с ним. И конечно, переживали.
Сидит дядя Фёдор и пишет:
«Мои папа и мама!
Я живу хорошо. Просто замечательно. У меня есть свой дом. Он тёплый. В нём одна комната и кухня. А недавно мы клад нашли и корову купили. И трактор — тр-тр Митю. Трактор хороший, только он бензин не любит, а любит суп.
Мама и папа, я без вас очень скучаю. Особенно по вечерам. Но я вам не скажу, где я живу. А то вы меня заберёте, а Матроскин и Шарик пропадут».
Но тут дядя Фёдор увидел, что деревенские ребята змея в поле запускают. И дядя Фёдор к ним побежал. А коту велел письмо дописывать за него. Кот взял карандаш и начал писать:
«А ещё у нас печка есть тёплая. Я так люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас всё по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу. Пей — не хочу. Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения. Или на удочку, или пылесосом из норок вытаскиваю и в поле уношу. А днём я люблю на крышу вскарабкаться. И там глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь и сохну».
Тут кот услышал, что мыши в подполе заскреблись. Крикнул он Шарику и в подпол побежал с пылесосом. Шарик карандаш в зубы взял и стал дальше калякать:
«А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в дом не заходи. Зато новая растёт — чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да ещё охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье.
Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась. Мне теперь можно зимой даже на снегу спать. Я теперь сам в магазин хожу. И все продавцы меня знают. Кости мне бесплатно дают. Так что вы за меня не переживайте. Я такой здоровый стал, прямо — ух! Если я на выставку попаду, мне все медали обеспечены. За красоту и сообразительность.
До свиданья. Ваш сын — дядя Шарик».
Потом он слово «Шарик» хотел исправить на «Фёдор». И получилось вообще что-то непонятное:
«До свиданья. Ваш сын — дядя Фарик».
Они с Матроскиным письмо запечатали, адрес написали, и Шарик его в зубах в почтовый ящик отнёс.
Но письмо из ящика ещё не скоро по адресу поехало. Потому что почтальон Печкин в изоляторе был. Сначала он не хотел там оставаться. Он говорил, что это не он с ума сошёл, а дом дяди Фёдора, который бодаться начал.
А потом ему в изоляторе понравилось. Письма разносить не надо было, и кормили хорошо. И ещё он там с одним бухгалтером познакомился. Этого бухгалтера дети до больницы довели. И он всё время Печкина воспитывал. Он говорил:
— Печкин, не прыгай на кровати!
— Печкин, не высовывайся в окно!
— Печкин, не бросайся котлетами в товарищей!
Хотя Печкин ниоткуда не высовывался, нигде не прыгал и никакими котлетами в товарищей не бросался.
Но на дядю Фёдора Печкин обиделся. Он говорил так:
— Некоторые люди собак дома держат и кошек, а у меня даже велосипеда нет.
Но это потом было. А пока ещё он в изоляторе был и письмо в почтовом ящике лежало.

Глава десятая. Шарик идёт в лес
Дядя Фёдор и кот в доме жили. А Шарик всё по участку бегал или в будке сидел. И ночевал там. Он в дом только пообедать приходил или так, в гости. И вот однажды сидит он в своей будке и думает:
«Кот себе корову купил. Дядя Фёдор — трактор. А я что, хуже всех, что ли? Пора и мне ружьё покупать для счастья. Пока деньги есть».
Дядя Фёдор всё его отговаривал ружьё покупать — жалко зверюшек. И кот отговаривал — деньги жалел. А пёс и слушать не хочет.
— Отойдите, — говорит, — в сторону! Во мне инстинкт просыпается! Звери — они для того и созданы, чтобы на них охотились. Это я раньше не понимал, потому что жил плохо! А теперь я поправился, и меня в лес потянуло со страшной силой!
Пошёл он в магазин и купил ружьё. И патроны купил, и сумку купил охотничью, чтобы всяких зверей туда складывать.
— Ждите меня, — говорит, — к вечеру. Я вам чего-нибудь вкусненького подстрелю.
Вышел он из деревни и в лес пошёл. Видит, колхозник на телеге едет. Колхозник говорит:
— Садись, охотник, подвезу.
Шарик на телегу сел, лапы свесил. А колхозник спрашивает:
— А как ты, друг, стреляешь? Хорошо?
— А как же! — говорит Шарик.
— А если я шапку брошу, попадёшь в неё?
Шарик на задние лапы встал, ружьё приготовил.
— Бросайте, — говорит, — вашу шапку. Сейчас от неё ничего не останется. Одни дырочки.
Возница шапку снял и в воздух подбросил. Высоко-высоко, под облака. Шарик ка-ак баба-а-хнет! Лошадь ка-ак перепугается! И — бежать! Телега, конечно, за ней. Шарик на ногах не удержался от неожиданности и с телеги полетел вверх тормашками. Как на дорогу — плюх! Ничего себе охота начинается!
Дальше он уже пешком пошёл. Пришёл в лес, видит: на поляне заяц сидит. Пёс ружьё зарядил, сумку приготовил и стал подкрадываться.
— Сейчас я по нему как вдарю!
Заяц увидел его — и бежать. Шарик — за ним. Но споткнулся обо что-то и в сумке запутался. В которой надо добычу носить. Сидит он в сумке и думает:
«Ничего себе охота начинается! Что же это, я теперь сам себя домой понесу?! Выходит, я же и охотник, я же и трофей? То-то смеху будет…»
Вылез он из сумки — и по следу. Ружьё за спиной, нос в землю. Добежал до узенькой речки, видит: заяц уже на том берегу скачет. Пёс ружьё в зубы и поплыл — не бросать же зайца! А ружьё тяжёлое — вот-вот утопит Шарика. Смотрит Шарик, а он уже на дне.
«Что же это выходит? — размышляет пёс. — Это уже не охота, это уже рыбалка получается!»
Решил он ружьё бросить и всплывать поскорей.
«Ну ничего, разнесчастный заяц, я тебе ещё покажу! Я тебя и без ружья достану! Уши-то тебе надеру! Узнаешь, как над охотниками издеваться!»
Всплывает он, всплывает, а у него никак не всплывается.
Он в ремне от ружья запутался и в сумке. Всё, конец Шарику.
Но тут он почувствовал, что кто-то его за шиворот вверх потянул, к солнышку.
А это был бобёр старый, он неподалёку плотину строил. Вытащил он Шарика и говорит:
— Делать мне нечего, только разных собак из воды вытаскивать!
Шарик отвечает:
— А я и не просил меня вытаскивать! Я, может, и не тонул вовсе. Может, я подводным плаванием занимался! Я ещё не решил, что я там делал, на дне.
А самому так плохо — хоть караул кричи. И вода из него фонтаном лупашит, и глаза на бобра поднять совестно. Ещё бы, он на зверей охотиться шёл, а вместо этого они его от смерти спасли.
Идёт он домой по берегу. Понурый такой, как мокрая курица. Ружьё на ремешке тащит и размышляет себе:
«Что-то у меня с охотой не так получается. Сначала я с телеги упал. Потом в сумке своей охотничьей запутался. А под конец чуть не утонул вовсе. Не нравится мне такая охота. Лучше я буду рыбу ловить. Куплю себе удочки, сачок. Возьму бутерброд с колбасой и буду на берегу сидеть. Буду я рыболовной собакой, а не охотничьей. А зверей я стрелять не хочу. Буду их только спасать».
Только сказать это легко, а сделать трудно. Ведь родился-то он охотничьей собакой, а не какой-нибудь другой.

Глава одиннадцатая. Бобрёнок
А дядя Фёдор и Матроскин дома сидят. Шарика с охоты ждут. Дядя Фёдор кормушку для птиц мастерит, а кот хозяйством занимается: пуговицы пришивает и носки штопает.
За окошком уже стемнело, когда Шарик пришёл. Поднял он свою сумку и зверька на стол вытряхнул. Зверь маленький, пушистый, глаза грустные и хвост лопатой.
— Вот кого я принёс.
— А где ты его взял? — спрашивает дядя Фёдор.
— Из речки вытащил. Сидел он на берегу, увидел меня и в речку — прыг! С перепугу. Еле-еле я его выловил. А то бы он утонул. Ведь он ещё маленький.
Кот слушал, слушал и говорит:
— Эх ты, балда! Ведь это бобрёнок! Он же в воде живёт. Это его дом. Ты его, можно сказать, из дома вытащил!
Пёс отвечает:
— Кто же знал, что он в воде живёт. Я думал, он тонуть хочет! Смотрите, какой я мокрый!
— И смотреть не хочу! — говорит кот. — Тоже мне охотник, ничего про зверей не знает! — И на печку полез.
А бобрёнок сидит, глаза на всех таращит. Не понимает ничего. Дядя Фёдор ему молока дал кипячёного. Бобрёнок молока попил, и глаза у него закрываться стали.
— Где ж его спать положить? — спрашивает мальчик.
— Как — где? — говорит пёс. — Если он в воде живёт, его надо в таз положить.
— Тебя самого надо в таз положить! — кричит Матроскин с печки. — Чтобы ты поумнел немножечко!
Пёс совсем расстроился:
— Ты же сам говорил, что он в воде живёт.
— Он в воде только плавает, а живёт он в домике на берегу, — объясняет кот.
Тогда дядя Фёдор взял бобрёнка и в шкаф положил, в ящик для ботинок. И бобрёнок сразу заснул. И Шарик тоже спать пошёл к себе в будку. Он не привык на кроватях разлёживаться. Он был деревенский пёс, не балованный.
Утром дядя Фёдор проснулся и слышит: что-то странное в доме. Будто кто-то дрова распиливает: др-др… др-др…
И опять: др-др… др-др…
Он с кровати встал и видит ужас что. Не дом у них, а столярная мастерская. Кругом стружки, щепки да опилки лежат. А стола обеденного нет как не было. В куче стружек бобрёнок сидит и ножку столовую обтачивает.
Кот лапы с печки свесил и говорит:
— Посмотри, что твой Шарик нам устраивает. Придётся теперь новый стол покупать. Хорошо ещё, что я со стола всю посуду убрал. Остались бы мы без тарелок! С одними вилками.
Позвали они Шарика.
— Вот смотри, что ты нам делаешь!
— А если бы он мою кровать перепилил, — говорит дядя Фёдор, — я бы среди ночи прямо на пол грохнулся. Спасибо тебе!
Дал он Шарику сумку охотничью и говорит:
— Беги-ка ты на речку, прямо без завтрака, и отнеси бобрёнка на место, где ты его взял. Да смотри больше из речки никого не вылавливай! Мы не миллионеры какие-нибудь!
Шарик сунул бобрёнка в сумку и побежал без разговоров. Он уже и сам был не рад, что бобрёнка выловил. А родители бобрёнка очень обрадовались и не стали Шарика ругать. Они поняли, что не со зла он их сынишку утащил — по недоразумению. Так что всё очень хорошо кончилось. Только пришлось новый стол покупать.
Но с той поры Шарик затосковал. Хочется ему в лес на охоту — и всё тут! А как выйдет он с ружьём, увидит зверюшку — выстрелить не может, хоть ты плачь! Придёт он из леса — не ест, не пьёт: тоска его гложет. Дохлый он стал, замученный — хуже некуда!

Глава двенадцатая. Мама и папа читают письмо
Наконец письмо дяди Фёдора в город приехало. В городе уже другой почтальон его в сумку положил и папе с мамой домой понёс. А на улице дождик был сильный-пресильный. Почтальон весь промок до ниточки. Папа даже его пожалел:
— Что же это вы в такую погоду мокрую письма-то носите? Вы бы их лучше по почте отправили.
Почтальон согласился:
— Верно, верно. Чего это я ношу их в сырость? Это вы хорошо придумали. Я сегодня же доложу начальнику.
И папа с мамой стали письмо читать. Сначала им всё нравилось. И то, что у дяди Фёдора дом есть и корова. И что дом у него тёплый, и что он трактор купил. А потом они пугаться начали. Папа читает:
— «А ещё у нас печка есть тёплая. Я так люблю на ней отдыхать! Здоровье-то у меня не очень: то лапы ломит, то хвост отваливается. Потому что, дорогие мои папа и мама, жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний. Но сейчас всё по-другому. И колбаса у меня есть, и молоко парное стоит в мисочке на полу… Мне мышей даже видеть не хочется. Я их просто так ловлю, для развлечения… на удочку… или пылесосом… А днём я люблю на крышу вскарабкаться… глаза вытаращу, усы расправлю и загораю как ненормальный. На солнышке облизываюсь…»
Мама слушала, слушала — и раз, в обморок упала! Папа воды принёс и маму в чувство привёл. Дальше мама сама читать стала:
— «А на днях я линять начал. Старая шерсть с меня сыплется — хоть в дом не заходи. Зато новая растёт — чистая, шелковистая! Просто каракуль. Да ещё охрип я немножечко. Прохожих много, на всех лаять приходится. Час полаешь, два полаешь, а потом у меня не лай, а свист какой-то получается и бульканье…»
Тут грохот в комнате раздался. Это папа в обморок упал. Теперь мама за водой побежала папу в чувство приводить.
Папа в себя пришёл и говорит:
— Что это с нашим ребёнком сделалось? И лапы у него ломит, и хвост отваливается, и на прохожих он лаять начал.
— И мышей он ловит на удочку, — говорит мама. — И шерсть у него — чистый каракуль. Может, он там на природе в ягнёночка превратился? От свежего воздуха?
— Да? — говорит папа. — А я и не слышал, чтобы ягнята на прохожих булькали. Может, он просто с ума сошёл от свежего воздуха?
Решили они письмо до конца дочитать. Читают и глазам своим не верят:
— «Дорогие папа и мама, вы меня теперь просто не узнаете. Хвост у меня крючком, уши торчком, нос холодный и лохматость повысилась…»
— Что у него повысилось? — спрашивает мама.
— Лохматость у него повысилась. Он теперь может зимой на снегу спать.
Мама просит:
— Ладно, читай до конца. Я хочу всю правду знать, что там с моим сыном сделалось.
И папа до конца дочитал:
— «Я теперь сам в магазин хожу. И все продавцы меня знают. Кости мне бесплатно дают… Так что вы за меня не переживайте… Если я на выставку попаду, мне все медали обеспечены. За красоту и сообразительность. До свиданья.
Ваш сын — дядя Фарик».
После этого письма мама с папой полчаса в себя приходили, все лекарства в доме выпили.
Потом мама говорит:
— А может, это не он? Может, это мы с ума сошли? Может, это у нас лохматость повысилась? И мы можем зимой на снегу спать?
Папа стал её успокаивать, а мама всё равно кричит:
— Это меня все продавцы давно знают и кости мне бесплатно дают! Это мне мышей видеть не хочется! Вот сейчас у меня тоже лапы ломит и хвост отваливается! Потому что жизнь у меня была сложная, полная лишений и выгоняний! Где моя мисочка на полу?!
Еле-еле её папа в себя привёл.
— Если бы мы с ума сошли, то не оба сразу. С ума по отдельности сходят. Это только гриппом все вместе болеют. И никакая лохматость у нас не повышалась, а наоборот. Потому что мы вчера в парикмахерской были.
Но на всякий случай они себе температуру смерили. И температура была нормальной — 36,6. Тогда папа взял конверт и внимательно осмотрел. На конверте стоял штамп, и на нём было название деревни, откуда это письмо отправлено. Там было написано:
«Деревня Простоквашино».
Мама с папой достали карту и стали смотреть, где такая деревня находится. Насчитали таких деревень двадцать две. Они взяли и написали в каждую деревню письмо. Каждому деревенскому почтальону.
«Уважаемый почтальон!
Нет ли в вашей деревне городского мальчика, которого зовут дядя Фёдор? Он ушёл из дома, и мы очень за него беспокоимся.
Если он живёт у вас, напишите, и мы за ним приедем. А вам привезём подарки. Только мальчику ничего не говорите, чтобы он ничего не знал. А то он может переехать в другую деревню, и мы его уже не найдём. А нам без него плохо.
С большим уважением — мама Римма и папа Дима».
Они написали двадцать два таких письма и разослали их во все деревни с названием Простоквашино.

Глава тринадцатая. Шарик меняет профессию
Дядя Фёдор говорит коту:
— Надо что-то с Шариком делать. Пропадёт он у нас. Совсем от тоски высох.
Кот предлагает:
— Может, нам из него ездовую собаку сделать? Необязательно ему охотничьей быть. Купим тележку, будем на нём всякие вещи возить. Например, молоко на базар.
— Нет, — возражает дядя Фёдор. — Ездовые собаки только на Севере бывают. И потом, у нас тр-тр Митя есть. Надо что-то другое выдумать.
А потом говорит:
— Придумал! Мы из него цирковую собаку сделаем — пуделя. Научим его танцевать, через кольцо прыгать, воздушным шариком жонглировать. Пусть детишек веселит маленьких.
Кот согласился с дядей Фёдором:
— Ну что же. Пусть будет пуделем. Комнатные собаки тоже нужны, хоть они и бесполезные. Будет он в доме жить, на диване лежать и тапочки подавать хозяину.
Позвали они Шарика и спрашивают:
— Ну что, хочешь, чтобы из тебя пуделя сделали?
— Делайте хоть чучело! — говорит Шарик. — Всё равно мне жизнь не мила. Нет мне счастья на этой земле. Похороню я своё призвание.
И стали они за реку собираться: в новый дом пятиэтажный, в парикмахерскую. Дядя Фёдор пошёл тр-тр Митю заводить, а Матроскин Мурке сена подбрасывать. Он ей открыл дверь коровника и сказал:
— Мы дом на тебя оставляем. Если какой жулик появится, ты с ним не чикайся. Рогами его. А вечером я тебя чем-нибудь угощу.
Дядя Фёдор тр-тр Митю выкатил, супа в него налил и сел на шофёрское кресло. Шарик рядом устроился, а Матроскин — наверху. И поехали они стричься.
Митя тарахтел радостно и вовсю работал колёсами. Увидит лужу — и по ней! Так что вода во все стороны веером. Молодой ещё трактор! Новенький. А если он кур встречал на пути, он тихонечко подкрадывался и гудел во всё горло: «Уу-уу-уу!» Бедные куры по всей дороге разлетались. Замечательная была поездка. Дядя Фёдор песню запел, а трактор ему подпевал. Очень хорошо у них выходило.
— Во поле берёзонька…
— Тыр-тыр-тыр.
— Во поле кудрявая…
— Тыр-тыр-тыр.
— Люли-люли…
— Тыр-тыр-тыр.
— Люли-люли…
— Тыр-тыр-тыр.
Наконец они к парикмахерской подъехали. Кот в тракторе остался — сторожить, а дядя Фёдор с Шариком стричься пошли. В парикмахерской чисто, уютно и светло, и женщины сидят под колпаками, сохнут. Парикмахер спрашивает у дяди Фёдора:
— Что вам угодно, молодой человек?
— Мне надо Шарика постричь.
Парикмахер говорит:
— Дожили! Шарики, кубики! И как же его постричь? Под польку или под полубокс? Или, может быть, под мальчика? А может, его и побрить заодно?
Дядя Фёдор отвечает:
— Не надо его брить. И под мальчика не надо. Его надо под пуделя постричь.
— Это как — под пуделя?
— Очень просто. Его надо сверху завить. Внизу всё наголо. И на хвосте кисточка.
— Понятно, — говорит парикмахер. — На хвосте кисточка, в руках тросточка, в зубах косточка. Это уже не Шарик, это жених получается!
И все женщины под колпаками засмеялись.
— Ничего не выйдет, молодой человек. У нас есть женский зал и мужской зал, а собачьего пока что нет.
Так ни с чем они к Матроскину пришли. Кот говорит:
— Эх вы! Вы бы сказали, что это не просто собака, а какого-нибудь артиста или директора стадиона. Вас бы вмиг и постригли, и завили, и одеколоном побрызгали. Ну-ка, идите назад!
Когда они снова пришли, парикмахер очень удивился:
— Вы что-то забыли, молодой человек? Что именно?
Дядя Фёдор говорит:
— Мы забыли вам сказать, что это собака не просто собака, а учёная. Мы её к выступлению готовим.
Парикмахер как засмеётся:
— Ой, учёная-кипячёная! А что же она у вас умеет делать? Может, она у вас писать-сочинять умеет? Может, она у вас на дудочке дудит?
Дядя Фёдор говорит:
— Про дудочку я не знаю, а считает она запросто.
— Да? Ну, а сколько будет пятью пять?
— Пятью пять будет двадцать пять, — говорит Шарик. — А шестью шесть — тридцать шесть.
Парикмахер как услышал, так и сел в кресло парикмахерское! И вправду собака учёная: не только считать, но и говорить умеет. Достал он салфетку чистую и говорит:
— Если клиенты не возражают, я пожалуйста. И постригу и завью вашего Шарика. И ещё детям расскажу, чтобы учились. Уж если собаки грамотными стали, то детям спешить надо. Иначе все места в школе звери займут.
Женщины, которые под колпаками сохли, не стали возражать:
— Что вы! Что вы! Такую собаку надо обязательно в порядок привести. У такой собаки всё должно быть прекрасно: и душа, и причёска, и кисточка!
И парикмахер за работу принялся. А пока он Шарика стриг, он с ним разговаривал. Он ему вопросы задавал из разных областей науки. А Шарик ему отвечал.
Парикмахер просто поражён был. Он такой учёности никогда в жизни не видел. Он постриг Шарика, и завил, и голову ему помыл, и денег за работу не взял от удивления. И так его проодеколонил, что от Шарика «Полётом» за километр пахло. Пудель из Шарика получился — хоть сейчас на выставку! Он даже сам себя в зеркале не узнал.
— Что это за штучка такая кудрявенькая? Не собака, а барышня. Так бы и укусил! — говорит Шарик.
Сверху-то он пуделем стал, а внутри так Шариком и остался.
А дядя Фёдор отвечает:
— Это ты сам. Комнатная собака — пудель. Привыкай теперь.
Только Шарик что-то не очень повеселел после парикмахерской. А ещё больше загрустил. Его грусть дяде Фёдору передалась, а от него Матроскину. И даже Митя помалкивал — кур не пугал.
Одно их только под конец развеселило. Подъехали они к своему домику, смотрят, а у них почтальон Печкин на яблоне сидит. Дядя Фёдор говорит:
— Смотрите, какой фрукт у нас на яблоне созрел в конце августа месяца! Чего вы там делаете?
— Ничего не делаю, — отвечает Печкин. — От вашей коровы спасаюсь. Я пришёл к вам в окошко посмотреть, все ли у вас электроплитки выключены. А она на меня как набросится! Вон у меня сколько дырок на штанах.
И верно, дырок у него на штанах с десяток. А внизу под деревом Мурка лежит, жвачку пережёвывает.
Пришлось им Печкина снова чаем отпаивать. А пока они чай готовили, он тихонечко в коридор вышел и незаметно от курточки дяди Фёдора пуговичку отрезал. Зачем он это сделал, мы с вами потом узнаем. Только пуговичка эта очень нужна была Печкину.

Глава четырнадцатая. Приезд профессора Сёмина
Жить бы и жить дяде Фёдору счастливо, да что-то никак не получается. Только с Шариком кое-как разобрались, тут новая беда. Приходит дядя Фёдор однажды в дом и видит: стоит Матроскин перед зеркалом и усы красит. Дядя Фёдор спрашивает:
— Что это с тобой, кот? Влюбился ты, что ли? Кот как засмеётся:
— Вот ещё! Стану я глупостями заниматься! Я даже слова такого не знаю — влюбился! Просто мой хозяин приехал — профессор Сёмин.
— А усы тут при чём?
— А при том, — говорит кот, — что я теперь внешность меняю. На нелегальное положение перехожу. Буду в подполе жить.
— Зачем? — спрашивает дядя Фёдор.
— А затем, чтобы меня хозяева не забрали.
— Да кто же тебя заберёт? Какие хозяева?
— Профессор заберёт. Ведь я же его кот. И Шарика могут забрать. Шарик ведь тоже его.
Дядя Фёдор даже пригорюнился: а ведь верно, могут забрать.
— Послушай, Матроскин, — говорит он, — но как же они тебя заберут, если они тебя из дома выставили?
— В том-то и дело, что не выставили, — говорит кот. — Они, когда уезжали, меня знакомым оставили. А те — другим знакомым. А от других знакомых я сам убежал. Они меня в ванную запирали, чтобы я не линял по всем комнатам. И Шарик, наверно, так же бездомным стал.
Дядя Фёдор задумался, а Матроскин продолжал:
— Нет, он профессор хороший. Ничего профессор. Только я сейчас и к самому замечательному не пойду. Я хочу, дядя Фёдор, только с тобой жить и корову иметь.
Дядя Фёдор говорит:
— Я уж и не знаю, что делать. Может, нам в другую деревню перебраться?
— Больно хлопотно, — возражает кот. — И Мурку перевозить, и вещи… А потом, к нам здесь уже все привыкли. Ничего, дядя Фёдор, не отчаивайся. Я и в подполе поживу. Ты лучше делом займись.
— Каким ещё делом?
— А таким. Дрова надо заготавливать — зима на носу. Бери-ка ты верёвку и в лес поезжай. И Шарика с собой возьми.
Но Шарик, как узнал про профессора, тоже из дома выходить не захотел.
— Поезжай, поезжай, — говорит ему кот. — Тебе бояться нечего, тебя даже мать родная не узнает теперь. Ты же у нас пуделем стал.
И они согласились. Шарик верёвку взял для дров, пилу и топор, а дядя Фёдор пошёл тр-тр Митю заводить.
Кот им говорит:
— Запомните: надо только берёзы пилить. Берёзовые дрова — самые лучшие.
Дядя Фёдор не согласен:
— А мне берёзы жалко. Вон они какие красивые.
Кот говорит:
— Ты, дядя Фёдор, не о красоте думай, а о морозах. Как ударит сорок градусов, что ты будешь делать?
— Не знаю, — отвечает дядя Фёдор. — Только если все начнут берёзы на дрова пилить, у нас вместо леса одни пеньки останутся.
— Верно, — говорит Шарик. — Это только для старушек хорошо, когда в лесу одни пеньки. На них сидеть можно. А что будут птицы делать и зайцы? Ты о них подумал?
— Буду я ещё о зайцах думать! — кричит кот. — А обо мне кто подумает? Валентин Берестов?
— А кто такой Валентин Берестов?
— Не знаю кто. Только так пароход назывался, на котором мой дедушка плавал.
— Наверное, он был хороший человек, если на нём твой дедушка плавал, — говорит мальчик. — И он не стал бы берёзы пилить.
— А что бы он стал делать? — спрашивает кот.
— Наверное, он бы стал хворост заготовлять, — предположил Шарик.
— Вот мы так и сделаем! — сказал дядя Фёдор.
И поехали они с Шариком хворост заготовлять. Весь трактор загрузили хворостом и сзади ещё целую кучу верёвками привязали. Потом они картошки напекли на костре, грибов нажарили на палочке и стали есть.
А тр-тр Митя смотрел, смотрел на них и как загудит! Дядя Фёдор чуть картошкой не подавился, а Шарик даже на два метра подскочил.
— Совсем я про эту тарахтелку забыл, — говорит. — Я думал, на меня самосвал едет.
— А я думал, что бомба взорвалась, — говорит дядя Фёдор. — Надо дать ему что-нибудь поесть. А то он нас на тот свет отправит. Гудит, как пароход.
Покормили они трактор и решили домой ехать. А тут заяц мимо бежит. Шарик как закричит:
— Смотрите — добыча!
Дядя Фёдор его успокаивает:
— Ты что, забыл? Ты же теперь пудель. Ты скажи: «Тьфу ты! Какой-то заяц. Зайцы меня сейчас не интересуют. Меня интересует — тапочки хозяину приносить».
Но Шарик своё говорит:
— Тьфу ты! Какие-то тапочки! Тапочки меня не интересуют! Меня интересует — зайцев хозяину приносить! Вот я ему задам!
И как дунет за зайцем — только деревья в обратную сторону побежали. А дядя Фёдор домой поехал. Он очень много хвороста привёз. Но Матроскин всё равно недоволен:
— От этого хвороста не тепло будет, а треск один. Это не дрова, а мусор. Я по-другому сделаю.

Глава пятнадцатая. Письмо в институт Солнца
Кот попросил у дяди Фёдора карандаш и стал что-то писать.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Ты что придумал?
Кот отвечает:
— Я письмо пишу в один институт, где Солнце изучают. У меня там связи имеются.
— А что такое «связи»? — спрашивает дядя Фёдор.
— Это знакомства деловые, — объясняет кот. — Это когда люди друг другу хорошее делают ни с того ни с сего. Просто по старой памяти.
— Понятно, — говорит дядя Фёдор. — Если, например, мальчик в автобусе ни с того ни с сего старушке место уступил, значит, он это по знакомству сделал. По старой памяти.
— Нет, это не то, — толкует кот. — Это просто вежливый мальчик был. Или учительница в том же автобусе ехала. А вот если мальчик когда-то старушке картошку чистил, а она за него в это время задачки решала, значит, у них было деловое знакомство. И они всегда будут друг другу помогать.
— А тебе какая помощь нужна?
— Я хочу, чтобы мне солнце маленькое прислали. Домашнее.
— Бывают такие солнца? — удивился мальчик.
— Вот увидишь, — говорит кот и вдруг как закричит: — Это кто мой карандаш утащил?!
Галчонок Хватайка отвечает со шкафа:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
— Давай сюда! — велит Матроскин.
Только отнять у Хватайки что-нибудь не так-то просто было. Полчаса за ним кот по дому гонялся. Наконец отнял карандаш. Хватайка за это обиделся. И только Матроскин отвернётся, он подскочит сзади — и хвать его за хвост! Кот от неожиданности каждый раз до потолка подпрыгивал. А дядя Фёдор смеялся до слёз.
Наконец кот письмо дописал. Оно было такое:
«Дорогие учёные!
У вас, наверное, тепло. А у нас скоро зима. А мой хозяин дядя Фёдор не велит природу на дрова пилить. Не понимает он, что замёрзнем мы с этим хворостом! Пришлите нам, пожалуйста, солнце домашнее. А то скоро будет поздно.
Уважающий вас кот Матроскин».
Потом он адрес написал:
«Москва, Институт физики Солнца, отдел Восходов и Заходов, учёному у окна, в халате без пуговиц. У которого разные носки».
А тут Шарик является и зайца в зубах приносит. И у зайца язык свешивается, и у Шарика. Устали оба. Но зато Шарик счастлив, а заяц не очень рад.
— Вот, — говорит радостный Шарик, — добыл.
— А зачем? — спрашивает кот.
— Как — зачем?
— А так. Что ты с ним делать собираешься?
— Не знаю, — отвечает пёс. — Моё дело охотничье — добыть. А что делать, это уже хозяин решает. Может, он его в детский сад отдаст. А может, пуха надёргает и варежки свяжет.
— Хозяин решает, что его отпустить надо, — говорит дядя Фёдор. — Звери в лесу должны жить. Нечего у нас зоопарк устраивать!
Шарик погрустнел, будто в нём лампочка погасла, но спорить не стал. Дядя Фёдор дал зайцу морковку и на крыльцо вынес.
— Ну, — говорит, — беги!
А заяц не бежит никуда. Сидит тихонечко и всё рассматривает.
Тут Матроскин забеспокоился: ничего себе — ещё один жилец у них намечается! Своих девать некуда!
Вынес он потихоньку Шарикино ружьё, подкрался к зайцу — и как над ухом у него пальнёт! Заяц аж подпрыгнул! Лапками он в воздухе заработал и с места пулей — раз! Сам Матроскин не меньше перепугался — и пулей в другую сторону. Только ружьё в серединке лежит и дым кверху пошёл синенький.
А Шарик на крыльце стоит, и слёзы у него из глаз катятся. Дядя Фёдор говорит:
— Ладно, не плачь. Я придумал, что с тобой делать. Мы тебе фотоаппарат купим. Будешь ты фотоохотой заниматься. Будешь зверей фотографировать и фотографии в разные журналы посылать.
Наверное, это и в самом деле лучший выход был. С одной стороны, это всё-таки охота. А с другой — никаких зверей стрелять не приходится.
И стал Шарик фотоаппарат ждать, как дети ждут праздника 1 Мая.

Глава шестнадцатая. Телёнок
С тех пор как Матроскин в подполе жил, жизнь дяди Фёдора усложнилась. Мурку в поле выгонять — дяде Фёдору. В магазин идти — дяде Фёдору. К колодцу за водой тоже дядя Фёдор идёт. А раньше всё это кот делал. От Шарика тоже толку мало было. Потому что ему фоторужьё купили. Он с утра в лес и полдня за зайцем носится, чтобы сфотографировать. А потом снова полдня за ним гоняется, чтобы фотографию отдать.
А тут опять событие. Утром, когда они ещё спали, кто-то в дверь постучал. Матроскин перепугался страшно — не профессор ли это пришёл его забирать. И прямо с печки в подпол — прыг! (Он теперь подпол всегда открытым держал. А там окошко было маленькое, чтобы огородами, огородами и прямо в лес.) Дядя Фёдор с кровати спрашивает:
— Кто там?
А это Шарик:
— Здрасте пожалуйста! У нашей коровы телёнок родился!
Дядя Фёдор с котом в сарай побежали. И верно: около коровы телёночек стоит. А вчера не было.
Матроскин сразу заважничал: вот, мол, и от его коровы польза есть! Не только скатерти она жевать умеет. А телёнок смотрит на них и губами шлёпает.
— Надо его в дом забрать, — говорит кот. — Здесь ему холодно.
— И маму в дом? — спрашивает Шарик.
— Нам только мамы не хватало, — говорит дядя Фёдор. — Да она у нас все скатерти поест и пододеяльники. Пусть здесь сидит.
Они повели телёнка в дом. Дома они его рассмотрели. Он был шерстяной и мокренький. И вообще он был бычок. Стали думать, как его назвать. Шарик говорит:
— А чего думать? Пусть будет Бобиком.
Кот как захохочет:
— Ты его ещё Рексом назови. Или Тузиком. Тузик, Тузик, съешь арбузик! Это же бык, а не спаниель какой-нибудь. Ему нужно серьёзное название. Например, Аристофан. И красивое имя, и обязывает.
— А кто такой Аристофан? — спрашивает Шарик.
— Не знаю кто, — говорит кот. — Только так пароход назывался, на котором моя бабушка плавала.
— Одно дело пароход, а другое — телёнок! — говорит дядя Фёдор. — Не каждому понравится, когда в честь тебя телят называют. Давайте мы вот как сделаем. Пусть каждый имя придумает и на бумажке напишет. Какую бумажку мы из шапки вытащим, так телёнка и назовём.
Это всем понравилось. И все стали думать. Кот придумал имя Стремительный. Морское и красивое. Дядя Фёдор придумал имя Гаврюша. Оно очень подходило к телёнку. А если большой бык вырастет, его никто бояться не будет. Потому что бык Гаврюша не может быть злым, а только добрым.
А Шарик думал, думал и ничего придумать не мог. И он решил:
— Напишу-ка я первое слово, которое в голову придёт.
И ему в голову пришло слово «чайник». Он так и написал и был очень доволен. Ему нравилось такое имя — Чайник. Что-то в нём было благородное, испанское. И когда стали имена из шапки тащить, этого Чайника и вытащили. Кот даже ахнул:
— Ничего себе имечко! Всё равно что бык Сковородка или Котелок. Ты бы его ещё Половником назвал.
— А ты что придумал, дядя Фёдор? — спрашивает Шарик.
— Я Гаврюшу придумал.
— А я — Стремительного, — сказал кот.
— А мне Гаврюша нравится! — вдруг говорит Шарик. — Пусть он будет Гаврюшей. Это я сгоряча его Чайником назвал.
Кот согласился:
— Пусть Гаврюшей будет. Очень хорошее имя. Редкое.
Так и стал телёнок Гаврюшей. И тут у них разговор интересный получился. Про то, чей телёнок. Ведь корову-то они напрокат взяли. Дядя Фёдор говорит:
— Корова государственная. Значит, и телёнок государственный.
А кот не согласен:
— Корова действительно государственная. Но всё, что она даёт — молоко там или телят, — это наше. Ты, дядя Фёдор, сам посуди. Вот если мы холодильник напрокат берём, он чей?
— Государственный.
— Правильно. А мороз, который он вырабатывает, чей?
— Мороз наш. Мы его для мороза и берём.
— Вот и здесь так же. Всё, что корова даёт, нам принадлежит. Для этого мы и брали её.
— Но брали-то мы одну корову. А теперь у нас две получилось! Раз корова не наша, значит, и телёнок не наш.
Матроскин рассердился даже:
— Брали. Но брали-то мы её по квитанции! — И квитанцию принёс: — Вот смотрите, что здесь написано: «Корова. Рыжая. Одна». Про телёнка ничего не написано. А раз мы корову взяли по квитанции, по квитанции и сдавать будем — одну.
И тут Шарик вмешался:
— Я не пойму, чего вы спорите. Ты же, Матроскин, собирался корову насовсем купить. Если она тебе понравится. Вот и покупай насовсем. И телёнок у нас останется.
— Я с моей Муркой ни за что не расстанусь, — говорит кот. — Я её обязательно насовсем куплю. Это я просто так спорил. Потому что дядя Фёдор неправ.
А пока у них весь этот спор шёл, телёнок времени не терял. Он два носовых платка съел у дяди Фёдора. Он был чёрненький, а мама — рыжая. Но по характеру он в маму пошёл: ел что ни попадя.

Глава семнадцатая. Разговор с профессором Сёминым
Когда появился телёнок Гаврюша, работы в хозяйстве ещё больше стало.
И тогда дядя Фёдор понял, что он совсем пропадёт без помощи Матроскина. Хоть совсем уезжай из деревни к родителям.
И он решил поговорить с профессором Сёминым.
Он надел самую лучшую свою рубашку, самые лучшие штаны, причесался как следует и пошёл.
Вот он подошёл к даче, где жил профессор, и позвонил. И сразу к нему вышла бабушка с пылесосом:
— Тебе чего, мальчик?
— Я хочу с профессором поговорить.
— Хорошо, проходи, — сказала она. — Только ноги вытирай.
Дядя Фёдор вошёл и поразился, как чисто было вокруг. Всё блестело, как в городской квартире. Кругом стояли шкафы с книгами, кресла и стулья. И кухня была вся белая.
Бабушка взяла дядю Фёдора за руку и повела в комнату профессора.
— Вот, — сказала она, — к тебе, Ваня, молодой человек.
Профессор поднял голову от стола и говорит:
— Здравствуй, мальчик. Ты зачем пришёл?
— Я хочу у вас про кота спросить.
— А что про кота?
— Допустим, у вас был кот, — говорит дядя Фёдор. — А теперь он живёт в другом месте и не хочет к вам идти. Можете вы его забрать или нет?
— Нет, — отвечает профессор. — Если он не хочет ко мне идти, как же я его заберу! Это будет неправильно. А про какого кота вы говорите?
— Про кота Матроскина. Он раньше у вас жил. А теперь у меня живёт.
— А откуда вы знаете, что он не хочет ко мне идти?
— Он мне сам сказал.
Профессор так и подпрыгнул:
— Кто сказал?
— Кот Матроскин.
— Послушайте, молодой человек, — удивился профессор, — где это вы видели говорящих котов?
— У себя дома.
— Не может быть, — говорит профессор Сёмин. — Я всю жизнь язык зверей изучаю и сам кошачьим владею чуть-чуть, но говорящих котов никогда не встречал. Не можете вы меня с ним познакомить?
— А вы его не заберёте? Ведь это же ваш кот.
— Да нет же. Не заберу. Знаете что, приходите-ка вы ко мне в гости с этим котом! Обедать. У меня сегодня очень вкусный суп.
Дядя Фёдор согласился и пошёл кота звать. Он и Шарика хотел пригласить, только Шарик наотрез отказался:
— Я и за столом сидеть не умею, и вообще боюсь и стесняюсь.
— Чего боишься?
— Что меня заберут.
— Чудак. Он же сказал, что забирать нельзя, если зверь не хочет.
— Это он про котов говорил. А про собак ещё неизвестно. Уж лучше я дома останусь фотографии проявлять.
И они пошли вдвоём с Матроскиным. Когда они пришли, стол для них был уже накрыт. Очень хорошо накрыт. И вилки лежали, и ложки, и хлеб порезанный. И суп был действительно очень вкусный — борщ со сметаной. А профессор всё с котом разговаривал. Он спрашивал:
— Вот я уточнить хочу. Как будет на кошачьем языке «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю»?
Матроскин отвечал:
— Это не на языке, это на когтях будет. Надо спину выгнуть, правую лапу поднять и когти вперёд выпустить.
— А если «ш‑ш-ш-ш-ш‑ш» добавить? — спрашивает профессор.
— Тогда, — говорит кот, — это уже ругательство получается кошачье. Что-то вроде: «Не подходите ко мне, я вас оцарапаю. А идите лучше к собачьей бабушке».
И профессор всё за ним записывал. А потом он им очень много конфет подарил и банку сметаны для кота.
— Да, — говорит, — не кот был у меня, а золото. А я этого не понимал. А то бы я давно академиком был.
Ещё он дяде Фёдору свою книжку дал про язык зверей и всё время в гости приглашал. И сам обещал приходить. Вообще он оказался очень хорошим. И кот Матроскин с тех пор перестал в подполе сидеть и чуть что с печки в подвал прыгать.

Глава восемнадцатая. Письмо почтальона Печкина
А папа с мамой совсем уж соскучились без дяди Фёдора. И жизнь им не мила стала. Раньше у них всё не было времени дядей Фёдором заниматься: хозяйство их заедало, телевизор и газеты вечерние. А теперь у них столько времени объявилось, что на двух дядей Фёдоров хватило бы. Не знали, куда это время девать. Они всё время про дядю Фёдора говорили и в почтовый ящик заглядывали — нет ли писем из деревень Простоквашино.
Мама говорит:
— Я теперь многое поняла. Если дядя Фёдор найдётся, я для него няню заведу. Чтобы ни на шаг от него не отходила. Он тогда никуда не убежит.
— И ни капельки ты не права, — говорит папа. — Он же мальчик. Ему нужны приятели, чердаки, шалаши разные. А ты из него барышню кисельную делаешь.
— Не кисельную, а кисейную, — поправляет мама.
— Да хоть клюквенную! — кричит папа. — Он же мальчик! Сейчас даже девочки пошли шурум-бурумные! Я вот мимо детского сада проходил, когда там ребят спать укладывали. Так они на кроватях чуть не до потолка прыгали. Как кузнечики! Из штанишек выскакивали. Мне и самому так прыгать захотелось!
— Давай, давай! — говорит мама. — Прыгай до потолка! Выскакивай из штанишек! Только сына я тебе портить не позволю! И никаких собак у нас дома не будет! И никаких кошек! Уж в крайнем случае я на черепаху соглашусь в коробочке.
И так они каждый день разговаривали. И мама всё строже и строже становилась. Она решила ни папе, ни дяде Фёдору воли не давать. А тут письма стали приходить от почтальонов. Сначала одно. Потом ещё одно. Потом сразу десять. Но хороших новостей не было. Письма были такие:
«Здравствуйте, папа и мама!
Пишет вам почтальон из деревни Простоквашино. Зовут меня Вилкин Василий Петрович. Работаю я хорошо.
Вы спрашиваете, нет ли в нашей деревне мальчика дяди Фёдора. Отвечаем: такого мальчика у нас нет.
Есть один человек, которого зовут Фёдор Фёдорович. Но это дедушка, а не мальчик. И он вам, наверное, не нужен.
Края у нас хорошие и много разных просторов. Приезжайте к нам жить и работать. Поклон вам от всех простоквашинцев.
С большим приветом — почтальон Вилкин».
Или такие:
«Уважаемые папа и мама!
Вы пишете, что от вас ушёл дядя. Ну и пусть. Но при чём здесь мальчик? Или он ушёл мальчиком, а вырос в дядю? Тогда не понятно, кому подарки.
Напишите нам со старухой, чтобы мы знали. Только побыстрее, а то мы собираемся в дом отдыха во вторую смену. Мы очень хотим знать ответ на эту загадочную тайну.
Почтальон Ложкин со старухой».
Много было разных писем, а нужного письма не было.
Мама говорит:
— Не найдём мы дядю Фёдора. Уже двадцать одно письмо пришло, а про него ни слова.
Папа её успокаивает:
— Ничего, ничего. Подождём двадцать второе.
И вот оно пришло. Мама раскрыла и глазам своим не поверила.
«Здравствуйте, папа и мама!
Пишет вам почтальон Печкин из деревни Простоквашино. Вы спрашиваете про мальчика дядю Фёдора. Вы про него ещё заметку в газете писали. Этот мальчик живёт у нас. Я недавно заходил к нему посмотреть, все ли у них плитки выключены, а его корова меня на дерево загнала.
А потом я у них чай пил и незаметно пуговицу отрезал от курточки. Посмотрите, ваша ли это пуговица. Если пуговица ваша, значит, и мальчик ваш».
Мама вынула пуговицу из конверта и как закричит:
— Это моя пуговица! Я её сама дяде Фёдору пришивала!
Папа тоже как закричит:
— Ура!
И маму к потолку подбросил от радости. А очки у него как слетят! И не видит он, где маму ловить. Хорошо, что она на диван прилетела, а то бы папе досталось.
И она стала дальше читать:
«Всё у вашего мальчика хорошо. И трактор есть, и корова.
Он всяких зверей кормит. И кот у него есть хитрый-прехитрый. Я из-за этого кота в изолятор попал: он меня молоком угостил, от которого с ума сходят.
Вы можете приехать за вашим мальчиком, потому что он ничего не знает. И я ему ничего не скажу. А мне привезите велосипед. Я на нём буду почту развозить. И от новых штанов я бы тоже не отказался.
До свиданья.
Почтальон деревни Простоквашино, Можайского района, Печкин».
И мама с папой после этого письма стали в дорогу готовиться, а дядя Фёдор ничего не знал.

Глава девятнадцатая. Посылка
По утрам на улице уже лёд был — зима приближалась. И каждый своим делом занимался. Шарик по лесам с фотоаппаратом бегал. Дядя Фёдор кормушки для птиц и лесных зверей мастерил. А Матроскин Гаврюшу обучал. Учил его всему. Палку в воду бросит, а телёнок принесёт. Скажет ему: «Лежать!» — и Гаврюша лежит. Прикажет ему Матроскин: «Взять! Куси!» — тот сразу бежит и бодаться начинает.
Прекрасный сторожевой бык из него получался. И вот однажды, когда каждый из них своё дело делал, к ним почтальон Печкин пришёл.
— Здесь кот Матроскин живёт?
— Я Матроскин, — говорит кот.
— Вам посылка пришла. Вот она. Только я вам её не отдам, потому что у вас документов нету.
Дядя Фёдор спрашивает:
— Зачем же вы её принесли?
— Потому что так положено. Раз посылка пришла, я должен её принести. А раз документов нету, я не должен её отдавать.
Кот кричит:
— Отдавайте посылку!
— Какие у вас документы? — говорит почтальон.
— Лапы, хвост и усы! Вот мои документы.
Но Печкина не переспоришь.
— На документах всегда печать бывает и номер. Есть у вас номер на хвосте? А усы и подделать можно. Придётся мне посылку обратно относить.
— А как же быть? — спрашивает дядя Фёдор.
— Не знаю как. Только я к вам теперь каждый день приходить буду. Принесу посылку, спрошу документы и обратно унесу. Так две недели. А потом посылка в город уедет. Раз её не получил никто.
— И это правильно? — спрашивает мальчик.
— Это по правилам, — отвечает Печкин. — Я, может, вас очень люблю. Я, может, плакать буду. А только правила нарушать нельзя.
— Не будет он плакать, — говорит Шарик.
— Это уж моё дело, — отвечает Печкин. — Хочу — плачу, хочу — нет. Я человек свободный. — И он ушёл.
Матроскин от сердитости хотел на него Гаврюшу натравить, но дядя Фёдор не позволил. Он сказал:
— Я вот что придумал. Мы найдём ящик, такой, как у Печкина, и всё на нём напишем. И наш адрес, и обратный. И печати сделаем, и верёвками перевяжем. Печкин придёт, мы его за чай посадим, а ящики возьмём и переменим. Посылка у нас останется, а пустой ящик к учёным отправится.
— Зачем же пустой? — говорит Матроскин. — Мы в него грибов положим или орехов. Пусть учёные подарок получат.
— Ура! — кричит Шарик. И Гаврюшу позвал от радости: — Гаврюша, ко мне! Дай лапу.
Гаврюша ногу протянул и хвостиком виляет, совсем как собака.
Так они и сделали. Достали ящик посылочный, положили в него грибы и орехи. И письмо положили:
«Дорогие учёные!
Спасибо за посылку. Желаем вам здоровья и изобретений. А особенно всяких открытий».
И подписались:
«Дядя Фёдор — мальчик.
Шарик — охотничий пёс.
Матроскин — кот по хозяйственной части».
Потом они адрес написали, всё как надо сделали и стали Печкина ждать. Они даже ночью заснуть не могли. Всё думали: получится у них или не получится.
Утром кот пирогов напёк. Дядя Фёдор чаю заварил. А Шарик с Гаврюшей всё на дорогу бегали смотреть, идёт Печкин или не идёт. И вот Шарик примчался:
— Идёт!
Печкин подошёл и в дверь постучал.
Хватайка со шкафа спрашивает:
— Кто там?
Печкин отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс посылку. Только я вам её не отдам. Потому что у вас документов нету.
Матроскин на крыльцо вышел и спокойно так говорит:
— А нам и не надо. Мы бы эту посылку и сами не взяли. Зачем нам гуталин?
— Какой такой гуталин? — удивился Печкин.
— Обыкновенный. Которым ботинки чистят, — объясняет кот. — В этой посылке наверняка гуталин.
Печкин даже глаза вытаращил:
— Это кто же вам столько гуталина прислал?
— Это мой дядя, — объясняет кот. — Он у сторожа живёт на гуталинном заводе. У него гуталина завались! Не знает, куда его девать. Вот и шлёт кому попало!
Печкин даже растерялся. А тут Шарик посылку понюхал и говорит:
— Нет, там совсем не гуталин.
Печкин обрадовался:
— Вот видите! Не гуталин.
— Там мыло! — говорит Шарик.
— Какое ещё мыло?! — кричит Печкин. — Совсем вы мне голову заморочили! Зачем вам столько мыла прислали? Что у вас, баня открывается?
— Если там мыло, — говорит дядя Фёдор, — значит, его моя тётя прислала, Зоя Васильевна. Она на мыльной фабрике испытателем работает. Мыло испытывает. Ей ещё в автобус садиться нельзя. Особенно в дождик.
— Это ещё почему? — спрашивает Печкин.
— В дождик она вся мыльной пеной покрывается. Людей в автобусе много, как они надавят, так она и выскальзывает каждый раз. А однажды она по лестнице ехала с шестого этажа до первого.
Тут уже Шарик спросил:
— Почему?
— Потому что пол мыли. Лестница мокрая была. А она-то ведь скользкая, намыленная.
Печкин послушал и говорит:
— Мыло там или не мыло, а я вам посылку не дам! Потому что у вас документов нету. И вообще напрасно вы мне голову морочите. Я вам не дурачок! — и сам себя по голове постучал.
А галчонок услышал стук и спрашивает:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принёс для вас посылку. То есть не принёс, а уношу. А ты, говорилка, помалкивай себе на шкафу!
Кот ему говорит:
— Ладно вам сердиться. Идите лучше чай пить. У меня пироги на столе.
Печкин сразу согласился:
— Я очень люблю пироги. И вообще мне у вас нравится.
Они его к столу повели. Только Печкин хитрый. Он с посылкой не расстаётся. Даже сел на неё вместо стула.
Тогда дядя Фёдор стал конфеты на другой конец стола ставить. Чтобы Печкин за ними потянулся и с посылки привстал.
Но Печкина не проведёшь. Он с посылки не встаёт, а просит:
— Подайте мне вот те конфеты. Очень они замечательные!
Того и гляди, конфеты съест. Но тут всех Хватайка выручил.
Печкин две конфеты себе в нагрудный карман положил, чтобы домой взять.
А галчонок сел к нему на плечо и конфеты вытащил.
Почтальон кричит:
— Отдавай! Это мои конфеты!
И за галчонком побежал. Хватайка — на кухню. Печкин — за ним.
Тут Матроскин посылку и подменил. Прибежал Печкин с конфетами и снова на посылку сел.
А посылка уже не та.
Наконец они весь чай выпили и пироги съели. А Печкин всё равно сидит. Он думает, что ему ещё что-нибудь дадут. Шарик ему намекает:
— Не пора ли вам на почту идти? А то скоро она закроется.
— И пускай закрывается. У меня свой ключ есть.
Матроскин тоже говорит:
— Мне кажется, у вас дома плитка не выключена. Очень может быть, что пожар будет.
— А у меня плитки нет, — отвечает Печкин.
Шарик тогда тихонько спрашивает у дяди Фёдора:
— Можно, я его просто укушу? Чего он не уходит?
А у Печкина слух хороший был. Он и услышал.
— Ах вот как! — говорит. — Я к вам со всей душой, а вы меня кусать собираетесь?! Ну и пожалуйста! Больше я посылку носить не буду. Я её завтра же назад пошлю.
А им только этого и надо было.
И как только он ушёл, они дверь заперли и стали посылку распечатывать.

Глава двадцатая. Солнышко
Вверху посылки письмо лежало:
«Дорогой кот!
Мы все тебя помним. Жалко, что ты от нас потерялся».
— Ничего себе потерялся! — говорит Матроскин. — Меня завхоз прогнал.
«Мы за тебя рады, что ты хорошо живёшь. А природу на дрова рубить не надо. Твой хозяин прав.
Посылаем тебе солнце маленькое, домашнее. Как с ним обращаться, ты знаешь. Видел у нас. Посылаем и регулятор — делать жарче и холоднее. Если ты что-то забыл, напиши нам, мы всё тебе объясним.
Всего хорошего.
Институт физики Солнца. Учёный у окна, в халате без пуговиц, у которого теперь одинаковые носки, — Курляндский».
Кот говорит:
— Теперь вы меня слушайте и не мешайте.
Он достал из ящика бумагу, свёрнутую в трубку. Это была большая переводная картинка, на которой солнце было нарисовано. Только не красками, а тонкими медными проволочками. Картинку надо было на потолок перевести и в розетку включить.
Они дружно стали шкаф отодвигать, чтобы удобнее с него солнце на потолок наклеить. А Хватайке это не понравилось. Он стал на них разные вещи сбрасывать, шипеть и кусаться. Но всё-таки они шкаф отодвинули. Кот взял солнце, намочил его и перевёл на потолок. А провода в электричество включил. Не просто так, а через чёрный ящик. На этом ящике ручка была. Кот ручку немного повернул, и тут чудо получилось: солнце светиться начало. Сначала краешек, потом ещё немного. В комнате сразу тепло и светло стало. И все обрадовались и запрыгали. И галчонок на шкафу тоже запрыгал. Только не от радости, а оттого, что ему жарко стало. Они скорее шкаф на место передвинули.
Дядя Фёдор говорит:
— Вы как хотите, а я буду загорать.
Он постелил одеяло на полу, лёг на него в трусиках и спину солнышку подставил. И кот на одеяло лёг, греться стал. И всё в доме ожило. И цветы к солнцу потянулись, и бабочки откуда-то выбрались. И телёнок Гаврюша стал скакать, как на лужайке.
А на дворе сырость, холод и слякоть. Скоро зима подойдёт. Их домик с улицы так и светится, как игрушечный. Даже какая-то синица в окно стучать начала. Но её не пустили. Нечего баловать. Вот будут морозы сильные, тогда пожалуйста, милости просим.
С этих пор у них очень хорошая жизнь началась. Утром они солнышко включают и весь день греются. На дворе холод, а у них лето жаркое.
А почтальон Печкин любопытный был. Он смотрит — по всей деревне люди печи топят, дым из труб идёт, а у дяди Фёдора дыма из трубы нет. Опять непорядок. Он решил узнать, в чём дело. Приходит он к дяде Фёдору:
— Здравствуйте. Я вам газету «Современный почтальон» принёс.
А сам глазами в печку уставился. Видит: в печке дрова не горят, а в доме тепло. Он ничего не понимает, а солнца домашнего не видит. Потому что оно как раз над ним на потолке было. Ему голову печёт.
Дядя Фёдор говорит:
— А мы газету «Современный почтальон» не выписываем. Это взрослая газета.
— Ах какая жалость! — сокрушается Печкин. — Значит, я что-то перепутал. — А сам глазами по сторонам водит: нет ли где электроплитки какой или камина.
Солнце его греет. Стоит он, потом обливается, но не уходит. Хочет секрет выведать.
— Значит, вы «Современный почтальон» не выписываете? Очень жалко. Это газета нужная. Там про всё на свете пишут.
— А сказки там печатают? Или рассказы про зверей? — спрашивает дядя Фёдор.
А Матроскин ручку у солнечного ящика повернул. Сделал солнце ещё теплее. Печкин даже шапку снял от жары. Только ему ещё хуже стало: солнце его в самую лысину печёт.
— Сказки про зверей? — спрашивает. — Нет, там больше про то пишут, как надо почту разносить и как автоматы марки наклеивают.
Тут у него от жары всё путаться стало. Он говорит:
— Нет, наоборот, автоматы почту разносят и марки наклеивают, как звери.
— Какие звери марки наклеивают? — спрашивает Шарик. — Лошади, что ли?
— При чём тут лошади? — говорит почтальон. — Я про лошадей ничего не говорил. Я говорил, что звери на автоматах работают и пишут сказки про то, как надо лошадям почту разносить.
Он замолчал и стал мысли собирать.
— Дайте мне градусник. Что-то жар у меня. Хочу измерить, сколько градусов.
Кот ему градусник принёс и стул подставил под солнцем. Печкин по градуснику постучал, чтобы температуру сбросить. А Хватайка спрашивает:
— Кто там?
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
— При чём тут «Мурзилка»? — спрашивает кот.
— Ах да! Это я вам «Современного почтальона» принёс, которого вы не выписываете. Потому что у вас документов нету.
Совсем он уже сварился. Даже пар от него пошёл, как от самовара. Вынимает он градусник и говорит:
— Тридцать шесть и шесть у меня. Кажется, всё в порядке.
— Какое там в порядке! — кричит кот. — У вас же температура сорок два!
— Почему? — испугался Печкин.
— А потому что тридцать шесть у вас и ещё шесть. Сколько это вместе будет?
Почтальон посчитал на бумажке. Сорок два вышло.
— Ой, мама! Значит, я уже умер. Скорее в больницу побегу! Сколько раз я к вам приходил, столько в больницу попадал… Не любите вы почтальонов!
А они почтальонов любили. Просто они Печкина не любили. Он с виду был добренький, а сам вредный был и любопытный.
Но только с этим солнцем не всё хорошо было. Из-за этого солнца у них самая большая неприятность началась. Заболел дядя Фёдор.

Глава двадцать первая. Болезнь дяди Фёдора
Дядя Фёдор дома всё время в трусах ходил — загорал. Он совсем коричневый сделался, будто с юга приехал. А если он на улицу выходил, ему одеваться надо было. Сначала майку, потом рубашку, потом штаны, потом свитер, потом шапку, шарф, пальто, варежки и валенки. Вот сколько всего. Это коту хорошо и Шарику — у них шуба всегда при себе. Даже купаются они вместе с шубой.
Однажды дяде Фёдору надо было на улицу выйти, синиц накормить. Он одеваться не стал, а так в трусиках и выскочил ненадолго.
А на дворе мороз, снег выпал. Дядя Фёдор и простудился. Пришёл домой — его знобит. Температура поднялась. Он под одеяло залез, ни есть, ни пить не хочет. Плохо ему.
Он говорит:
— Матроскин, Матроскин, кажется, я заболел.
Кот забеспокоился, стал его чаем с вареньем поить. Пёс в магазин побежал, мёд купил. Только дяде Фёдору всё хуже. Лежит он под одеялом, перед ним игрушки и книжки, а он на них и не смотрит. Шарик ушёл на кухню, сел в углу и заплакал. Хочет дяде Фёдору помочь, а не умеет.
— Уж лучше бы я сам заболел!
И кот совсем растерялся:
— Это я виноват: не уследил за дядей Фёдором. И зачем я только это солнце выписал?
Гаврюша подошёл к мальчику, руку лижет: вставай, мол, дядя Фёдор, чего лежишь! А дядя Фёдор не встаёт. Гаврюша глупенький был, ещё маленький. Он не понимал, что такое болезнь, а Шарик с котом хорошо понимали.
Кот говорит:
— Я за врачом побегу в город. Надо дядю Фёдора спасать.
— Куда же ты побежишь? — спрашивает Шарик. — Буран на дворе. Ты сам пропадёшь.
— Пусть лучше я пропаду, чем смотреть, как дядя Фёдор мучается.
— Тогда давай я побегу, — предлагает Шарик. — Я лучше бегаю.
— Дело не в беготне, — отвечает кот. — Я одного врача хорошего знаю, детского. Я его приведу.
Он нагрел молока в бутылочке, завернул в тряпку и уже хотел идти, а тут в дверь постучали. Хватайка спрашивает:
— Кто там?
Из-за двери отвечают:
— Свои.
Кот говорит:
— В такую погоду свои дома сидят. Телевизор смотрят. Только чужие шастают. Не будем дверь открывать!
Дядя Фёдор с кровати просит:
— Откройте дверь… Это мои папа и мама приехали.
И правильно. Это папа с мамой были. С ними Печкин пришёл.
— Видите, до чего они вашего ребёнка довели. Их надо немедленно в поликлинику сдать для опытов!
Шарик рассвирепел и давай почтальона кусать за валенки. Еле-еле Печкин за дверь выскочил.
А мама уже командует:
— Немедленно грелку мне!
Шарик с котом бросились, перевернули всё — нет грелки! Кот говорит:
— Давайте я буду грелкой. Я очень тёплый.
Мама взяла Матроскина, завернула в полотенце и к дяде Фёдору в кровать положила. Кот дядю Фёдора обнял лапками и греет.
— Теперь давайте мне все ваши лекарства.
Шарик коробку с лекарствами в зубах принёс, и мама дала дяде Фёдору таблетку с горячим молоком. И дядя Фёдор заснул.
— Только это не всё, — говорит мама. — Ему надо укол пенициллина сделать. Есть у вас пенициллин?
— Нет, — отвечает кот.
— А аптека в деревне есть?
— Нет аптеки.
— Я в город поеду за пенициллином, — говорит папа.
— Как же ты поедешь? — спрашивает мама. — Автобусы уже не ходят.
— Значит, «скорую помощь» из города вызовем. Не может быть так, чтобы ребёнок болел, а помочь нельзя.
Мама в окно поглядела и головой покачала.
— Не видишь, что на улице делается! Никакая «скорая помощь» не проедет. Придётся её трактором вытаскивать. Бедный мой дядя Фёдор!
Матроскин как подпрыгнет! Как закричит:
— Какие мы все дураки! А тр-тр Митя на что? У нас же трактор есть!
Папа обрадовался:
— Как вы здорово живёте! У вас даже трактор есть. Давайте скорее его заводить! Бензин наливать!
Шарик говорит:
— У нас трактор особенный. Продуктовый. На супе работает. На сосисках.
Папа не стал удивляться. Некогда было.
— У нас целая сумка продуктов есть. И апельсины, и шоколад. Годится?
— Нет, — говорит кот. — Не годится. Нечего Митю баловать. У нас картошки варёной целый котелок.
И пошёл папа с Шариком Митю заводить. Митя очень обрадовался.
Песню какую-то запел тракторную, и поехали они в город на полной картофельной скорости.
А Матроскин с мамой дядю Фёдора выхаживали. Мама скажет:
— Дайте полотенце мокрое!
Матроскин принесёт.
Мама скажет:
— А теперь градусник.
Кот ей:
— Пожалуйста!
Мама даже не думала, что коты такие умные бывают. Она думала, что они только мясо умеют воровать из кастрюль и на крышах кричать. А тут на тебе — не кот, а медсестра!
Матроскин ещё чаю вскипятил и накормил маму пирогами. Очень он маме понравился. И всё делать умеет, и беседовать с ним можно.
Мама говорит:
— Это я во всём виновата. Зря я вас прогнала. Жили бы вы у нас, и дядя Фёдор никуда бы не ушёл. И в доме бы порядок был. И папа у вас поучиться бы мог.
Кот стесняется:
— Подумаешь, пироги! Я ещё вышивать умею и на машинке шить.
Так они до полночи дядю Фёдора лечили и разговаривали. И вот уже тр-тр Митя вернулся с папой и с лекарствами.

Глава двадцать вторая. Домой
На другой день утро было прекрасное. На улице солнце светило и снег почти стаял. Выглянула тёплая поздняя осень.
Кот проснулся первым и приготовил чай. Потом корову подоил и дал дяде Фёдору молока. Папа говорит:
— Давайте дяде Фёдору градусник поставим. Может, он уже вылечился.
Поставили дяде Фёдору градусник, а Шарик говорит:
— А у меня нос — градусник. Если он холодный — значит, я здоров. А если он горячий — значит, заболел.
— Очень хороший градусник, — говорит папа. — Только как его стряхивать? И как другим ставить? Если я, например, заболею, мне что, твой нос под мышку совать?
— Не знаю.
— Вот то-то, — говорит папа.
А тут Хватайка слетел со шкафа — и к дяде Фёдору на кровать.
Он увидел, что у него что-то блестит под мышкой. Все на папу смотрели, а он градусник украл.
— Ловите его! — кричит папа. — Температура улетела!
Пока Хватайку ловили, такой шум стоял, что даже Мурка пришла из сарая в окошко смотреть. Всунулась она в комнату и говорит:
— Тьфу ты! И совсем не смешно.
Все так и сели. Надо же! Мурка разговаривает!
— Ты что, говорить умеешь? — спрашивает кот.
— Ага!
— А чего же ты раньше молчала?
— А то и молчала. О чём с вами разговаривать-то?.. Ой, салатик растёт!
— Это не салатик! — кричит кот. — Это столетник. — И Мурку в окошко вытолкал.
Поймали они температуру и увидели, что она была нормальной. Дядя Фёдор почти выздоровел. Мама говорит:
— Ты, сынок, как хочешь, но мы тебя в город заберём. За тобой уход нужен.
— А если ты кота хочешь взять, или Шарика, или ещё кого — бери. Мы возражать не будем, — добавляет папа.
Дядя Фёдор спрашивает у кота:
— Поедешь со мной?
— Я бы поехал, кабы один был. А Мурка моя? А хозяйство? А запасы на зиму? И потом, я уже привык к деревне и к людям. И меня уже знают все, здороваются. А в городе надо тысячу лет прожить, чтобы тебя уважать начали.
— А ты, Шарик, поедешь?
Шарик не знал, что и говорить. Только он своё место в жизни нашёл — фотоохотой занялся, а тут уезжать надо.
— Ты, дядя Фёдор, лучше поправляйся и сам приезжай.
Папа говорит:
— Мы все вместе будем к вам приезжать. В гости.
— Правильно, — говорит Матроскин. — Приезжайте к нам по воскресеньям на лыжах кататься. А летом в отпуск. А если дядя Фёдор в школу пойдёт, пусть он у нас каникулы проводит, летние и зимние.
Так они и договорились.
Мама дядю Фёдора укутала во всё тёплое и велела папе трактор накормить как следует. Потом она спросила у Матроскина:
— Что вам прислать из города?
— У нас тут всё есть. Только книжек маловато. И ещё я хочу бескозырку иметь с ленточками. Как у моряков.
— Хорошо, — говорит мама. — Я обязательно пришлю. И ещё я вам тельняшку достану. А тебе, Шарик, ничего не надо?
— Мне бы радио маленькое. Я буду в будке передачи слушать. И еще киноаппарат. Я буду кино про зверей снимать.
— Хорошо, — говорит папа. — Этим я сам займусь. Лично.
И они стали на трактор грузиться: мама, папа, дядя Фёдор и Шарик. Шарик должен был Митю обратно пригнать. И они поехали. Вдруг Матроскин из калитки выскакивает:
— Стойте, стойте!
Они остановились. И он им Хватайку подаёт:
— Вот, держите. Вам с ним веселее будет.
Папа из кабины спрашивает:
— Это кто там?
Хватайка отвечает:
— Это я, почтальон Печкин. Принёс журнал «Мурзилка».
И все про Печкина вспомнили. Мама говорит:
— Ох, как неудобно, мы совсем про него забыли…
— И правильно, — говорит Шарик. — Он такой вредный.
— Вредный он или не вредный, не важно. А важно, что мы ему велосипед обещали.
— Есть у вас здесь велосипед? — спрашивает папа.
— Нет, — говорит Шарик.
— А вот как сделайте, — предлагает Матроскин. — Купите ему лотерейных билетов на сто рублей. Пусть он что хочет, то и выигрывает. Хоть мотоцикл, хоть машину. Он же сам эти билеты продаёт. Ему двойная выгода получится. От продажи билетов и от выигрыша.
Так они и сделали. Купили у Печкина билетов и самому Печкину на почту отнесли. Почтальон даже растрогался:
— Спасибо вам! Я почему нехороший был? Потому что у меня велосипеда не было. А теперь я сразу добреть начну. И какую-нибудь зверюшку заведу, чтобы жить веселей: ты домой приходишь, а она тебе радуется!.. Приезжайте в наше Простоквашино…
Наконец они домой приехали. Дядю Фёдора сразу спать уложили с дороги. Потом побежали тельняшку, книжки и киноаппарат покупать. Потом все обедали. Особенно трактор. И мама всё уговаривала Шарика остаться ночевать. Но он не согласился:
— Мне здесь хорошо будет с вами. А Матроскин там один с хозяйством и с телёнком. Я ехать должен.
Тут мама говорит:
— Как же он один поедет на тракторе? Его же любой милиционер остановит. Так не бывает: собака — и за рулём!
Папа соглашается:
— Верно, верно. Боюсь, вся милиция по дороге начнёт за голову хвататься. И шофёры встречные тоже. Сколько же катастроф получится?!
Шарик говорит:
— Давайте мы вот как сделаем, чтобы милицию не волновать. Есть у вас очки и шляпа? И перчатки ненужные.
Папа всё принёс. Шарик нарядился; тельняшку надел и спрашивает:
— Ну как?
Папа говорит:
— Отлично! Отставной учёный адмирал на своём тракторе едет за город навестить родную бабушку.
Мама говорит:
— Что адмирал, это понятно, раз он в тельняшке. Что учёный, тоже ясно, потому что в очках. А при чём здесь бабушка?
— А притом. Грибов сейчас за городом нет. Ягод — тоже. Одни бабушки и остались.
Мама сказала:
— Всю жизнь ты одни глупости говоришь. И дурацкие советы даёшь. Это меня не удивляет. А вот почему твои глупости всегда правильными бывают, этого я понять не могу.
— А потому, — говорит папа, — что самый лучший совет всегда неожиданный. А неожиданность всегда глупостью кажется.
Шарик говорит:
— Это всё интересно, о чём вы говорите. Правда, я ничего не понимаю. Мне ехать пора. Только давайте не будем целоваться. Я нежностей не люблю.
И папа согласился. Он тоже не любил нежностей. И мама согласилась. Она любила нежности. Но она к Шарику не привыкла.
И Шарик уехал. А дядя Фёдор спал. И снилось ему только хорошее.