Зеленчатые леопарды — Драгунский В.Ю.

Мы сидели с Мишкой и Аленкой на песке около домоуправления и строили площадку для запуска космического корабля. Мы уже вырыли яму и уложили ее кирпичом и стеклышками, а в центре оставили пустое место для ракеты. Я принес ведро и положил в него аппаратуру.
Мишка сказал:
— Надо вырыть боковой ход — под ракету, чтоб, когда она будет взлетать, газ бы вышел по этому ходу.
И мы стали опять рыть и копать и довольно быстро устали, потому что там было много камней.
Аленка сказала:
— Я устала! Перекур!
А Мишка сказал:
— Правильно.
И мы стали отдыхать.
В это время из второго парадного вышел Костик. Он был такой худой, прямо невозможно узнать. И бледный, нисколечко не загорел. Он подошел к нам и говорит:
— ЗдорОво, ребята!
Мы все сказали:
— ЗдорОво, Костик!
Он тихонько сел рядом с нами.
Я сказал:
— Ты что, Костик, такой худущий? Вылитый Кощей…
Он сказал:
— Да это у меня корь была.
Аленка подняла голову:
— А теперь ты выздоровел?
— Да, — сказал Костик, — я теперь совершенно выздоровел.
Мишка отодвинулся от Костика и сказал:
— Заразный небось?
А Костик улыбнулся:
— Нет, что ты, не бойся. Я не заразный. Вчера доктор сказал, что я уже могу общаться с детским коллективом.
Мишка придвинулся обратно, а я спросил:
— А когда болел, больно было?
— Нет, — ответил Костик, — не больно. Скучно очень. А так ничего. Мне картинки переводные дарили, я их все время переводил, надоело до смерти.
Аленка сказала:
— Да, болеть хорошо! Когда болеешь, всегда что-нибудь дарят.
Мишка сказал:
— Так ведь и когда здоровый, тоже дарят. В день рождения или когда елка.
Я сказал:
— Еще дарят, когда в другой класс переходишь с пятерками.
Мишка сказал:
— Мне не дарят. Одни тройки! А вот когда корь, все равно ничего особенного не дарят, потому что потом все игрушки надо сжигать. Плохая болезнь корь, никуда не годится.
Костик спросил:
— А разве бывают хорошие болезни?
— Ого, — сказал я, — сколько хочешь! Ветрянка, например. Очень хорошая, интересная болезнь. Я когда болел, мне все тело, каждую болячку отдельно зеленкой мазали. Я был похож на леопарда. Что, плохо разве?
— Конечно, хорошо, — сказал Костик.
Аленка посмотрела на меня и сказала:
— Когда лишаи, тоже очень красивая болезнь.
Но Мишка только засмеялся:
— Сказала тоже — «красивая»! Намажут два-три пятнышка, вот и вся красота. Нет, лишаи — это мелочь. Я лучше всего люблю грипп. Когда грипп, чаю дают с малиновым вареньем. Ешь сколько хочешь, просто не верится. Один раз я, больной, целую банку съел. Мама даже удивилась: «Смотрите, говорит, у мальчика грипп, температура тридцать восемь, а такой аппетит». А бабушка сказала: «Грипп разный бывает, это у него такая новая форма, дайте ему еще, это у него организм требует». И мне дали еще, но я больше не смог есть, такая жалость… Это грипп, наверно, на меня так плохо действовал.
Тут Мишка подперся кулаком и задумался, а я сказал:
— Грипп, конечно, хорошая болезнь, но с гландами не сравнить, куда там!
— А что? — сказал Костик.
— А то, — сказал я, — что, когда гланды вырезают, мороженого дают потом, для заморозки. Это почище твоего варенья!
Аленка сказала:
— А гланды от чего заводятся?
Я сказал:
— От насморка. Они в носу вырастают, как грибы, потому что сырость.
Мишка вздохнул и сказал:
— Насморк — болезнь ерундовая. Каплют чего-то в нос, еще хуже течет.
Я сказал:
— Зато керосин можно пить. Не слышно запаха.
— А зачем пить керосин?
Я сказал:
— Ну, не пить, так в рот набирать. Вот фокусник наберет полный рот, а потом палку зажженную возьмет в руки и на нее как брызнет! Получается очень красивый огненный фонтан. Конечно, фокусник секрет знает. Без секрета не берись, ничего не получится.
— В цирке лягушек глотают, — сказала Аленка.
— И крокодилов тоже! — добавил Мишка.
Я прямо покатился от хохота. Надо же такое выдумать. Ведь всем известно, что крокодил сделан из панциря, как же его есть?
Я сказал:
— Ты, Мишка, видно, с ума сошел! Как ты будешь есть крокодила, когда он жесткий. Его нипочем нельзя прожевать.
— Вареного-то? — сказал Мишка.
— Как же! Станет тебе крокодил вариться! — закричал я на Мишку.
— Он же зубастый, — сказала Аленка, и видно было, что она уже испугалась.
А Костик добавил:
— Он сам же ест что ни день укротителей этих.
Аленка сказала:
— Ну да? — И глаза у нее стали как белые пуговицы.
Костик только сплюнул в сторону.
Аленка скривила губы:
— Говорили про хорошее — про гриба и про лишаев, а теперь про крокодилов. Я их боюсь…
Мишка сказал:
— Про болезни уже все переговорили. Кашель, например. Что в нем толку? Разве вот что в школу не ходить…
— И то хлеб, — сказал Костик. — А вообще вы правильно говорили: когда болеешь, все тебя больше любят.
— Ласкают, — сказал Мишка, — гладят… Я заметил: когда болеешь, все можно выпросить. Игру какую хочешь, или ружье, или паяльник.
Я сказал:
— Конечно. Нужно только, чтобы болезнь была пострашнее. Вот если ногу сломаешь или шею, тогда чего хочешь купят.
Аленка сказала:
— И велосипед?!
А Костик хмыкнул:
— А зачем велосипед, если нога сломана?
— Так ведь она прирастет! — сказал я.
Костик сказал:
— Верно!
Я сказал:
— А куда же она денется! Да, Мишка?
Мишка кивнул головой, и тут Аленка натянула платье на колени и спросила:
— А почему это, если вот, например, пожжешься, или шишку набьешь, или там синяк, то, наоборот, бывает, что тебе еще и наподдадут. Почему это так бывает?
— Несправедливость! — сказал я и стукнул ногой по ведру, где у нас лежала аппаратура.
Костик спросил:
— А это что такое вы здесь затеяли?
Я сказал:
— Площадка для запуска космического корабля!
Костик прямо закричал:
— Так что же вы молчите! Черти полосатые! Прекратите разговоры. Давайте скорей строить!!!
И мы прекратили разговоры и стали строить.