Подарок фюреру — Алексеев С.П.

В центре Берлина огромное мрачное здание. Целый квартал занимает здание. Это имперская канцелярия – ставка Адольфа Гитлера.
Сотни комнат в имперской канцелярии, сотни окон, множество лестниц, коридоров, просторных залов. Но не здесь, не в этих комнатах, этих залах, а глубоко под ними, в мрачном и глухом подземелье, в 16 метрах от поверхности земли, вдали от света, от солнца находится фюрер фашистской Германии.
Много фашистов набилось сюда, в подземелье. Тут и ближайшие помощники Гитлера: Геринг, Геббельс, Гиммлер. Тут и личный адъютант генерал Бургдорф, и личные летчики, и личные врачи, и личная охрана Гитлера, и личный шофер, и личная повариха, и даже любимая собака фюрера овчарка Блонди. Не одна – с четырьмя щенятами.
Охраняют убежище Гитлера 700 отборных солдат. Тройным кольцом часовых опоясана имперская канцелярия.
Здесь, в подземелье у фюрера, бесконечные заседания и совещания. Шепчется он с приближенными, ищет путей, как продержаться дольше, как затянуть войну. На чудо надеется Гитлер: вдруг не хватит у русских сил, вдруг вообще случится что-то негаданное.
Тяжелые вести идут с фронтов. Гитлер приходит в бешенство. Страшен фюрер в такие минуты. Глаза, кажется, вот-вот вылезут из орбит. Бегает Гитлер по комнате. Пробежит, остановится. Пробежит, остановится. Его крики словно удар хлыста. Цепенеют от них приближенные. Вжимают шеи в тугие армейские воротники. Готовы как снег растаять.
Вот и сейчас. Пришло сообщение, что советские войска прорвали фашистскую оборону у Зееловских высот, на Нейсе и на Одере.
– Измена! – кричит Гитлер.
– Трусы! Тупицы! – клянет своих генералов.
– Немецкий народ не достоин меня!
– Расстрелять виновных! – Через минуту: – Нет. Повесить. – Еще через минуту: – Нет. Расстрелять, а затем повесить!
И снова:
– Предатели!
– Трусы!
20 апреля в подземелье отмечался день рождения фюрера. Нерадостен этот день – все ближе и ближе подходят к Берлину русские. Сидит фюрер в кресле. Размяк, раскис. Опустил голову, не шевельнется. Приходят приближенные, поздравляют Гитлера. Удаляются, словно тени. Не знают, чем отвлечь от недобрых дум. Чем угодить, не знают.
Вдруг оттуда, сверху, послышались залпы. Один, второй, третий. Это советская артиллерия открыла огонь по Берлину. Все подняли головы вверх, застыли.
Встрепенулся Гитлер. Тоже голову поднял.
– Что там?
Не хватает ни у кого мужества сказать, в чем дело. Стоят, друг на друга искоса смотрят. А потом все вместе – на адъютанта Гитлера генерала Бургдорфа. Не растерялся Бургдорф, вышел вперед:
– Салют, мой фюрер!
Оживился Гитлер. Встал. Подтянулся. Руку за борт пиджака закинул.
Снова небо взорвали залпы.
Война подошла к Берлину.